5
133 сти от типа ситуации, можно выделить следу- ющие модификации данной модели: - декларация индивидуального тождества. Например: Moi n’est pas lui. Lui c’est toi jeune [HB, 1979, р. 194], где Moi → tel que tu me vois, tel que tu me connâit, tel que je me présente devant toi. - раскрытие индивидуального тождества. Например: Mon livre préféré c’est le Palefroi, parce que j’ai eu une liberté totale d’expréssion. Ce livre c’est vraiment moi [RG, 2007, р. 275], где Moi → tel que vous pouvez me voir, ressentir; connaitre à travers le livre; - подтверждение индивидуального тож- дества («узнавание» лица) Например: C’est hallucinant! С’est lui! С’est Cravatar [JA, 1986, p. 92], где Lui → tel que nous le connâissons. Представленные примеры с очевидностью свидетельствуют о том, что в двойной фено- менологии лица, перехватывающей в семио- зисе ипостаси Эго как индивида и индивиду- альности/личности, проявляется принцип до- полнительности, который соответствует фрак- тальному принципу концептуализации и кате- горизации лица. Когнитивные механизмы оз- начивания, метонимия и пропозиция, объяс- няют сущность проявления данного принципа в сопряженном представлении лица в его дис- кретности и целостности. Указательный, ме- стоименный – энтропический способ означи- вания семиотики лица сочетается с лексиче- ским – субстанциональным способом объек- тивизации персоны в языке. Восстановление ненаблюдаемых, интенсиональных, но фунда- ментальных сущностей идентичности, аутен- тичности, субъектности происходит благода- ря опоре на символические возможности язы- ка, позволяющие визуализировать целостный образ человека в динамике и относительной статике. Библиографический список 1. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст]: пер. с фр. / Э. Бенвенист; общ. ред., вступ. ст. и ком. Ю.С. Степанова. –2-е изд., стер. – М. : Едиториал УРСС, 2002. – 448 с. 2. Кант, И. Антропология с прагматической точ- ки зрения [Текст] / И. Кант // Соч.: в 6 т. – М. : Мысль, 1966. – Т. 6. – С. 349–588 [изд-е 1798 г.]. 3. Серебренникова, Е.Ф. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке [Текст] / Е.Ф. Серебренникова. – Иркутск : Изд-во Ир- кут. ун-та, 1997. – 200 с. 4. Шведова, Н.Ю. Система местоимений как ис- ход смыслового строения языка и его смысловых кате- горий [Текст] / Н.Ю. Шведова, А.С. Белоусова. – М. : Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН, 1955. – 121 с. 5. Blanche-Benveniste, C. La personne humaine et les pronoms [Text] / C. Blanche-Benveniste // Systéma- tique du langage I. présenté par R. Lesage. – Lille : presses Universitaires de Lille, 1984. – P. 53–61. 6. HB – Bazin, H. Vipère au poing [Text] / H. Bazin. – M. : Edition Progrès, 1979. – 480 p. 7. JA – Anouilh, J. Cher Antoine ou amour rate [Text] / J. Anouilh. – M. : Edition Radouga, 1986. – 304 p. 8. Lacan, J. Ecrits [Text] / J. Lacan – P. : Le Seuil, 1966. – 912 p. 9. RG – Gary, R. La promesse de l’aube [Text] / R. Gary. – P. : Gallimard, 2007. – 317 p. 10. Sagan, F. Un piano dans l’herbe [Text] / F. Sagan. – M. : Edition Radouga, 1986. – 251 p. УДК 81.00 ББК 81.00 А.А. Артюнина «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИчЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ В статье изложены результаты эксперимента по определению семантико-прагматиче- ского аспекта характера внутреннего времени эго, выраженного в воспоминаниях носителей русского и английского языков на основании анализа ситуативности и частоты употребле- ния местоимений мы/we и я/I. Автор приходит к выводу, что в русской культуре местоимение «мы» имеет оценочное содержание и является эмоциональным концептом. В американской культуре «я» – главная ценность в воспоминаниях, а прошлое является собственным состоя- нием личности в модусе времени. Ключевые слова: воспоминание; семантико-прагматический характер внутреннего време- ни эго; национальный менталитет; когнитивный стереотип нации; соборность; индивиду- ализм; ритуал; эмоциональный концепт; внутренний мир переживаний языковой личности; межкультурный инвариант; дискурс различий; нарратив © Артюнина А.А., 2013

«МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

  • Upload
    -

  • View
    225

  • Download
    0

Embed Size (px)

Citation preview

Page 1: «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

133

сти от типа ситуации, можно выделить следу-ющие модификации данной модели:

- декларация индивидуального тождества. Например: Moi n’est pas lui. Lui c’est toi jeune [HB, 1979, р. 194], где Moi → tel que tu me vois, tel que tu me connâit, tel que je me présente devant toi.

- раскрытие индивидуального тождества. Например: Mon livre préféré c’est le Palefroi, parce que j’ai eu une liberté totale d’expréssion. Ce livre c’est vraiment moi [RG, 2007, р. 275], где Moi → tel que vous pouvez me voir, ressentir; connaitre à travers le livre;

- подтверждение индивидуального тож-дества («узнавание» лица) Например: C’est hallucinant! С’est lui! С’est Cravatar [JA, 1986, p. 92], где Lui → tel que nous le connâissons.

Представленные примеры с очевидностью свидетельствуют о том, что в двойной фено-менологии лица, перехватывающей в семио-зисе ипостаси Эго как индивида и индивиду-альности/личности, проявляется принцип до-полнительности, который соответствует фрак-тальному принципу концептуализации и кате-горизации лица. Когнитивные механизмы оз-начивания, метонимия и пропозиция, объяс-няют сущность проявления данного принципа в сопряженном представлении лица в его дис-кретности и целостности. Указательный, ме-стоименный – энтропический способ означи-вания семиотики лица сочетается с лексиче-ским – субстанциональным способом объек-тивизации персоны в языке. Восстановление

ненаблюдаемых, интенсиональных, но фунда-ментальных сущностей идентичности, аутен-тичности, субъектности происходит благода-ря опоре на символические возможности язы-ка, позволяющие визуализировать целостный образ человека в динамике и относительной статике.

Библиографический список1. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст]:

пер. с фр. / Э. Бенвенист; общ. ред., вступ. ст. и ком. Ю.С. Степанова. –2-е изд., стер. – М. : Едиториал УРСС, 2002. – 448 с.

2. Кант, И. Антропология с прагматической точ-ки зрения [Текст] / И. Кант // Соч.: в 6 т. – М. : Мысль, 1966. – Т. 6. – С. 349–588 [изд-е 1798 г.].

3. Серебренникова, Е.Ф. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке [Текст] / Е.Ф. Серебренникова. – Иркутск : Изд-во Ир-кут. ун-та, 1997. – 200 с.

4. Шведова, Н.Ю. Система местоимений как ис-ход смыслового строения языка и его смысловых кате-горий [Текст] / Н.Ю. Шведова, А.С. Белоусова. – М. : Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова РАН, 1955. – 121 с.

5. Blanche-Benveniste, C. La personne humaine et les pronoms [Text] / C. Blanche-Benveniste // Systéma-tique du langage I. présenté par R. Lesage. – Lille : presses Universitaires de Lille, 1984. – P. 53–61.

6. HB – Bazin, H. Vipère au poing [Text] / H. Bazin. – M. : Edition Progrès, 1979. – 480 p.

7. JA – Anouilh, J. Cher Antoine ou amour rate [Text] / J. Anouilh. – M. : Edition Radouga, 1986. – 304 p.

8. Lacan, J. Ecrits [Text] / J. Lacan – P. : Le Seuil, 1966. – 912 p.

9. RG – Gary, R. La promesse de l’aube [Text] / R. Gary. – P. : Gallimard, 2007. – 317 p.

10. Sagan, F. Un piano dans l’herbe [Text] / F. Sagan. – M. : Edition Radouga, 1986. – 251 p.

УДК 81.00ББК 81.00

А.А. Артюнина

«МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИчЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

В статье изложены результаты эксперимента по определению семантико-прагматиче-ского аспекта характера внутреннего времени эго, выраженного в воспоминаниях носителей русского и английского языков на основании анализа ситуативности и частоты употребле-ния местоимений мы/we и я/I. Автор приходит к выводу, что в русской культуре местоимение «мы» имеет оценочное содержание и является эмоциональным концептом. В американской культуре «я» – главная ценность в воспоминаниях, а прошлое является собственным состоя-нием личности в модусе времени.

Ключевые слова: воспоминание; семантико-прагматический характер внутреннего време-ни эго; национальный менталитет; когнитивный стереотип нации; соборность; индивиду-ализм; ритуал; эмоциональный концепт; внутренний мир переживаний языковой личности; межкультурный инвариант; дискурс различий; нарратив

© Артюнина А.А., 2013

Page 2: «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

134

Вестник ИГЛУ, 2013

Цель данной статьи состоит в том, чтобы на основании анализа ситуативности и частотно-сти употребления местоимений «мы» и «я» в воспоминаниях носителей русского и англий-ского языка выявить семантико-прагматиче-ский характер внутреннего времени эго, вы-раженного в данных воспоминаниях.

Прежде всего, проведем дефиниционный анализ слова «воспоминание» в русском и ан-глийском языках. Ниже приведены определе-ния слова «воспоминания» из словарей, из-данных в 1992–2011 гг. (в обратном хроно-логическом порядке относительно года изда-ния).

Воспоминание – воспроизведение в своем уме того, что индивид видел, слышал, делал и т. д. [Филиппов, 2011].

Воспоминание – мысленное воспроизве-дение чего-либо прошедшего, сохранившего-ся в памяти [Ефремова, 2000].

Воспоминание – 1) мысленное воспроиз-ведение чего-нибудь сохранившегося в памя-ти; 2) записки или рассказы о прошлом [Оже-гов, 1992].

Reminiscence. 1. The act or process of recalling the past. 2. A mental impression retained and revived. 3. Often, reminiscences a recollection narrated. 4. Something that recalls something else. [Random House Kernerman Webster’s College Dictionary, 2010].

Reminiscence. 1. The act or process of recollecting past experiences or events. 2. An experience or event recollected: «Her mind seemed wholly taken up with reminiscences of past gaiety» (Charlotte Brontë). 3. A narration of past experiences. Often used in the plural. 4. An event that brings to mind a similar, former event [The American Heritage® Dictionary of the English Language, 2009].

Reminiscence. 1. The act of recalling or narrating past experiences. 2. (Often plural) some past experience, event, etc., that is recalled or narrated; anecdote. 3. An event, phenomenon, or experience that reminds one of something else. 4. (Philosophy) (in the philosophy of Plato) the doctrine that perception and recognition of particulars is possible because the mind has seen the universal forms of all things in a previous disembodied existence. 5. (Psychology) The ability to perform a task better when tested some time after the task has been learnt than when tested immediately after learning it [Collins English Dictionary, 2003].

Сопоставительный анализ дефиниций по-зволяет выделить понятийное ядро, общее для русского и английского языков. Таким признаком является «мысленное воспроизве-дение чего-либо, сохранившегося в памяти», который мы назовем межкультурным инвари-антом.

Теоретические положения, лежащие в ос-нове дальнейшего анализа, частично сфор-мулированы в работах Е.Ю. Прохорова и И.А. Стернина «Русские: коммуникативное поведение» и «Американское коммуникатив-ное поведение». В них определены основные понятия и термины, используемые при описа-нии коммуникативного поведения, обуслов-ленного национальным менталитетом и на-циональными стереотипами, представлены модели описания коммуникативного поведе-ния, принципы, методы, а также методика ис-следования. В целом, национальная специ-фика коммуникативного поведения позволя-ет интерпретировать ее как описание одно-го из аспектов – коммуникативного аспекта – национальной языковой личности [Прохо-

A.A. Artyunina

We and I as Linguistic marKers of reminiscences

The result of the linguistic experiment has been discussed in the article. The experiment probes in-to the frequency of the pronouns «we/мы» and «I/я» in the high school reminiscences of American and Russian speakers. The conclusion is that in the Russian culture the pronoun «мы» is an emotion-al and axiological concept. In the American culture it is «I» that presents the basic values in reminis-cences while the past makes a personal state in the time mode.

Key words: reminiscences; ego’s inner time, semantic-pragmatic character; national mentality; national stereotype; communalism; individualism; ritual; emotional concept; inner world of a lan-guage person experience; intercultural invariant; discourse distinction; narrative

Page 3: «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

135

ров, 2006, с. 63]. По определению В.И. Кара-сика, языковая личность представляет собой срединное звено между языковым сознанием – коллективным и индивидуальным активным отражением опыта, зафиксированного в язы-ковой семантике, с одной стороны, и речевым поведением – осознанной и неосознанной си-стемой коммуникативных поступков, раскры-вающих характер и образ жизни человека, с другой стороны [Карасик, 2002, с. 70].

С целью получить релевантные лингви-стические сведения о переживании концепта reminiscence/воспоминания мы обратились к пользователям социальных сетей, родивших-ся в США, для которых английский язык яв-ляется родным, с просьбой поделиться с нами воспоминаниями о своем школьном опыте. Та же просьба была адресована российской ау-дитории одного из вузов, причем вопрос был задан и студентам, и преподавателям. Нашей целью было получить развернутый ответ на данный вопрос. Участники опроса прислали свои ответы в форме эссе – текстов объемом от 250 до 1 060 слов. В общей сложности бы-ло проанализировано примерно 60 текстов. Для данной статьи отобрано несколько сооб-щений, которые, по нашему мнению, наибо-лее полно иллюстрируют тему нашего иссле-дования и которые будут приведены ниже.

В ходе сопоставительного анализа сооб-щений мы обратили внимание на частот-ность употребления местоимений «I»/«я» и «we»/«мы», включая косвенные падежные формы «меня», «мне», «нас» и т. д., «me», «my», «our», «us», etc. В результате в русско-язычных текстах частота употребления ме-стоимения «я» составила 2,4 %, местоиме-ния «мы» – 2,4 % от общего количества слов в тексте. В англоязычных текстах местоиме-ние «I» встречалось с частотой 10 %, местои-мение «we» – 0,8 %. Таким образом, русскоя-зычными авторами местоимения «я» и «мы» употреблялось с одинаковой частотой. Ины-ми словами, в воспоминаниях русскоязычных респондентов наряду с автором можно наблю-дать присутствие других лиц, при этом авто-ры отождествляют себя с ними, употребляя местоимение первого лица множественного числа. В текстах американских информантов частота употребления местоимения «I» значи-тельно превышает частоту употребления ме-стоимения «we».

Мы полагаем, что причину данного языко-вого явления следует искать в различиях на-

ционального менталитета. Национальный менталитет, по определению Е.Ю. Прохоро-ва и И.А. Стернина – национальный способ восприятия и понимания действительности, определяемый совокупностью когнитивных стереотипов нации. И.А. Стернин отмеча-ет, что американский индивидуализм прояв-ляется в употреблении личных притяжатель-ных местоимений первого лица единственно-го числа; американцы говорят «моя семья», «мой колледж», «моя страна». Наиболее ком-муникативно-релевантными чертами русско-го менталитета являются соборность, душев-ность, бытовая импульсивность, нелюбовь к среднему, закононебрежение, причем, собор-ность, коллективизм, артельность стоят в дан-ном списке на первом месте. Поэтому русские говорят «наша семья», «наш институт», «на-ша страна» [Американское коммуникативное поведение, 2001, с. 30].

Пример 1. При воспоминании о школьной жизни сразу в памяти возникает наш друж-ный класс.

Воспоминание организовано во внутрен-нем времени-эго автора вокруг коллективного «мы». Объяснение этому можно найти в мен-талитете русских людей, где центральное ме-сто занимает понятие «соборность».

Понятие соборности подразумевает об-щинность, коллективность сознания и бытия как национальный приоритет. Соборность за-ключается в приоритете общих, коллектив-ных интересов, целей над личными. Собор-ность высоко оценивается в России, она отно-сится к национальным ценностям.

Пример 2. Каждое утро мы собирались вчетвером – я, Таня, Алена, Женя – и шли в школу. Идти было минут 5, но мы обычно шли по полчаса и даже больше. На уроках мы всег-да сидели вместе, ну и хохот с задних парт нас тоже всегда выгоняли вместе.

В классе у нас было 11 мальчиков и 11 де-вочек. Мы всегда были в центре внимания, с нами всегда было весело. В 10 классе готови-лись к экзаменам, но все же доставали учи-телей. Походы зимой на лыжах, можно ска-зать, мы были инициаторами всего!… Мы до сих пор встречаемся, когда приезжаем домой, вспоминаем все, что было.

Как следствие этого в сознании (и в речи) русских «я» и «мы» легко перемежаются, не всегда ясно, когда автор говорит о своем кол-лективе, когда о себе лично.

Page 4: «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

136

Вестник ИГЛУ, 2013

В жизни русского человека соборность от-ражена, прежде всего, в наличии в сознании понятия «коллектив», отсутствующего в дру-гих культурах. Коллектив – не просто колле-ги, сослуживцы, это совокупность людей, ко-торая имеет консолидированное мнение по различным вопросам и это мнение должен учитывать каждый член коллектива. Не при-нято «идти против коллектива», принято учи-тывать мнение коллег, спрашивать их мнение, можно полагаться на помощь коллег как в производственных, так и личных проблемах, принято ожидать ее и оказывать помощь кол-легам [Прохоров, 2006, с. 165].

И, напротив, американская культура – куль-тура индивидуализма, где на первом месте стоит «я».

Пример 3. I was always blessed to have a good and loyal set of friends throughout my adolescence and throughout my adulthood, and I believe they were really my saving grace during the rough patches.

Пример 4. I was always trying to be like the people in whatever crowd I wanted to hang out with. While I did enjoy hanging out with my friends there was many times I felt like they didn’t really want to hang out with me.

В примерах (3) и (4) речь идет о хороших и верных друзьях, но есть «я» и есть «они», и это разграничение четко фиксируется в тек-сте. Американское общество индивидуали-стично по своей природе. Интересы лично-сти превалируют над интересами коллектива, дружеского круга и даже семьи. Американец во всем проявляет самостоятельность, незави-симость, он привык к опоре на собственные силы. Американцы высоко ценят свою неза-висимость. И хотя в монографии [Американ-ское коммуникативное поведение, 2001] ска-зано, что американцы любят быть в коллек-тиве (на работе, на праздниках, во время во-лонтерских мероприятий), среди текстов, пре-доставленных нашими американскими ин-формантами, не было практически ни одного описания коллективного мероприятия. И, на-против, в воспоминаниях о школьных годах в текстах русскоязычных респондентов очень часто упоминается выпускной бал и послед-ний звонок, а также упоминаются коллектив-ная подготовка к вышеуказанным мероприя-тиям. В 45,5 % текстах приводятся воспоми-нания о «Последнем звонке», а в 36,4% – о вы-пускном вечере.

Пример 5. И вот наступил 11 класс. Все время было посвящено подготовке к экзаме-нам, репетициям по проведению последнего звонка, и кончено же, выпускного бала!

Пример 6. Мне очень запомнился наш по-следний звонок… Потом мы танцевали вальс, который репетировали очень долго. Мы гу-ляли целый день, было весело. Выпускной был тоже замечательный, но последний звонок мне запомнился больше.

Пример 7. Самым моим счастливым вре-менем был 11 класс. Этот год был самым яр-ким, и, в то же время, самый грустный год. Было столько переживаний и слез по поводу ЕГЭ, было волнение перед последним звонком. Эти бесконечные репетиции, подготовки. В этом был какой-то свой особый дух. Класс стал дружнее, видимо, чувствовалось скорое расставание.

И «последний звонок», и выпускной бал относятся к ритуалам. Ритуал – «определен-ная последовательность символических дей-ствий и актов общения при заданности поряд-ка действий и четком распределении ролей участников» [Прохоров, 2006, с. 59]. Ритуал – то деяние, действие, то дело, которое… «об-разует триаду мысль – слово – дело» [Топо-ров, 1995, с. 11]. Любой ритуал выступает как материальный носитель культуры, как форма материального воплощения объективации и существования культуры как таковой. Ритуа-лы должны соответствовать принципам и цен-ностям, существующим у данного народа.

Говоря о воспоминаниях в целом, следует отметить тот общеизвестный факт, что рус-скому национальному менталитету прису-ще такое явление как ностальгия, т. е. тоска по прошлому. Для американцев же характер-но стремление скорее забыть прошлое, осо-бенно если оно связано с чем-то плохим, не-приятным. Колин Пикер, американский пе-дагог, работавший в российском детском до-ме, писал в своем дневнике: «Вчера исполни-лось 50 лет с того дня, как Германия напала на Россию... Русские люди слишком погруже-ны в свое прошлое (особенно это касается во-енных лет). Наша тенденция в США иная, она – в словах «Забудь прошлое и с ним будет по-кончено» [Правда, 1991].

Американцы быстро забывают свои бы-лые интересы, увлечения, переходят к новым и всецело отдаются последним. Это касает-ся и ученых – они занимаются той или иной проблемой определенное время, затем пе-

Page 5: «МЫ» И «Я» КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ВОСПОМИНАНИЙ

137

реходят к другой проблеме и зачастую начи-нают уклоняться от разговора на тему своих прежних интересов, отвечая: «Я больше этим не занимаюсь». Это важное отличие амери-канской научной традиции от российской, где ученый всю жизнь может интересоваться про-блемами, которыми он занимался в молодости [Американское коммуникативное поведение, 2001, с. 38].

Анализируя полученные нами тексты со-общений, мы пришли к следующим выво-дам. В русской культуре местоимение перво-го лица множественного числа «мы» не явля-ется чисто грамматической категорией. Оно имеет оценочное содержание. «Мы» перехо-дит в мир ценностей, составляет суть воспо-минаний о прошлом. Русские в воспоминани-ях мыслят себя как часть «мы», часть коллек-тива. Причину этого явления следует искать в такой особенности национального русско-го менталитета, как соборность, т. е. общин-ность, коллективность сознания и бытия, как это отмечалось выше. «Мы» в воспоминани-ях становится эмоциональным концептом. А эмоции раскрываются в пропорциях, отража-ющих внутренний мир переживаний языко-вой личности.

В американской культуре «я» – главная ценность в воспоминаниях, осознание себя в прошлом. Прошлое – собственное состояние языковой личности в модусе времени, личное воспоминание – «я помню, я оцениваю, мое мироощущение, моя оценка».

И русскоязычные, и англоязычные сло-вари толкуют понятие «воспоминание» reminiscences практически одинаково. Итак, воспоминания – воспроизведение в настоя-щем прошедших переживаний. Как понятие, «воспоминание» существует в виде межкуль-турного инварианта «мысленное воспроизве-дение в памяти чего-либо из прошлого». Но как концепт оно существует в виде дискур-са различий, представляя собою – в прототи-пической форме – нарратив. Иными словами, как действительность языка и сознания вос-поминание существует в текстовой форме.

Проанализировав вышеизложенные опре-деления и сравнив понятия «воспоминание» и reminiscences, приходим к выводу, что вос-поминания всегда связаны с прошлым. А про-шлое – всегда временная категория, причем, в рассматриваемой нами ситуации воспоми-нания, т. е. субъективное переживание про-шедших событий (школьных лет), относятся

к восприятию времени, к внутреннему време-ни эго.

Таким образом, можно сделать вывод, что, во-первых, в воспоминаниях выражается вну-треннее время эго, во-вторых, субъективное осознание себя в прошлом. При этом вну-треннее время эго носит различный семанти-ко-прагматический характер в воспоминани-ях носителей русского и английского языков, и это выявляется, в том числе, и в результате анализа ситуативности и частотности употре-бления местоимений «мы» и «я». Время суг-гестируется в эмоциональном концепте «мы» и эмоциональном концепте «я».

Библиографический список 1. Американское коммуникативное поведение

[Текст] / под ред. И.А. Стернина и М.А. Стерниной. – Воронеж : ВГУ-МИОН, 2001. – 224 с.

2. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского язы-ка. Толково-словообразовательный [Электронный ре-сурс] / Т.Ф. Ефремова. – 2000. – Режим доступа : http://www.mirslovefremova.ru (дата обращения : 15.05.2013).

3. Карасик, В.И. Языковой круг : личность, кон-цепты, дискурс [Текст] / В.И. Карасик. – Волгоград : Перемена, 2002. – 392 с.

4. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского язы-ка [Электронный ресурс] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведо-ва. – 1992. – Режим доступа : http://ozhegov.info (дата обращения : 15.05.2013).

5. Правда. – 1991. – 19.07. – Режим доступа : http://www.onlinegazeta.info/gazeta_pravda_online.htm (дата обращения : 13.03.2013).

6. Прохоров, Ю.Е. Русские: коммуникативное по-ведение [Текст] / Ю.Е. Прохоров, И.А. Стернин. – М. : Флинта, 2006. – 200 с.

7. Топоров, В.Н. Ритуал. Символ. Образ : Ис-следования в области мифопоэтического: Избранное. [Текст] / В.Н. Топоров. - М. : Прогресс – Культура, 1995. – 624 с.

8. Филиппов, А.В. Тысяча состояний души. Крат-кий психолого-филологический словарь [Электрон-ный ресурс] / А.В. Филиппов, Н.Н. Романова, Т.В. Ле-тягова. – 2011. – Режим доступа : http://vocabulary.ru/dictionary/976 (дата обращения : 15.05.2013).

9. American Heritage Dictionary of the English Language, Fourth Edition copyright ©2000 by Houghton Mifflin Company. Updated in 2009. Published by Houghton Mifflin Company [Electronic resource]. – URL : http://www.thefreedictionary.com (дата обращения : 15.05.2013).

10. Collins English Dictionary – Complete and Un-abridged. HarperCollins Publishers [Electronic resource]. – 1991, 1994, 1998, 2000. – URL : http://www.thefreedic-tionary.com (дата обращения : 15.05.2013).

11. Random – Random House Kernerman Webster’s College Dictionary. – 2010. – Dictionaries Ltd. Copyright [Electronic resource] / by Random House. – 2005, 1997, 1991. – URL : http://www.thefreedictionary.com (дата обращения : 15.05.2013).