Знаки#7 2011

Введение3 Елизавета Зельдина. Заметка о знаках препинания.5 Виктор Мазин. Буква Лакана. 8 Айтен Юран. Три истории о встрече с буквой.17 Катерина Л. О жизни дизлексика.

Клиника20 Александр Кравцов. Знак переноса.

Повседневность22 Айтен Юран. Знаки природы.

Закон32 Петр Разумов. Русская революция как эдипальный конфликт.

Инъекция Ирмы34 Галина Шешина. Сон о неоконченной защитедиплома.

Киберреальность36 Полина Ювченко. Медиавирус БОГИНЯ: как ее полюбили.

Психоанализ и политика44 Фриц Эрик Хеффельс. Маркс и Фрейд.(Лекция в Музее сновидений Фрейда).

Портрет психоаналитика50 Виктор Мазин. Теодор Райк.

События56 Максим Алюков. Наталья Шапкина. Онейромонтаж.58 Инна Фэткинс. Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью Йорке, посвященной 30-летиюЛакановского поля.

P. S.66 Владимир Вельминский. К сиренам. Теоретик медиа Фридрих Киттлер мертв.69 Фридрих Киттлер. Чем мы занимаемся в Берлине.75 Юлия Страусова. Скульптура Фридриха Киттлера. 76 Виктор Мазин. ΧΑΡΙΣ КИТТЛЕР. 77 Юлия Страусова. Рисунок.

Транс-майкл78 Виктор Мазин. Звучащие уши Якоба Киркегарда.80 Виктор Мазин. Психоухо.

Книжная полка87 Наталья Шапкина. Сны о «Любви» (о романе «Мифогенная любовь каст»).90 Максим Проценко. Мифогенная любовь каст. (Произведение Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева).

Манифест93 МАНИФЕСТШколы Психоанализа Фрейда-Лакана

#6 2

011

При

рода

чел

овек

а II

/ П

охищ

ение

субъ

ект

а

Содержание / 2

Главный редактор — Елизавета ЗельдинаРедколлегия:

Виктор Мазин Наталья Шапкина Айтен ЮранОбложка — Илья БезугловВерстка — Игорь Василенко

Елизавета Зельдина

I. ЗНАКИ ПрЕПИНАНИя. ОСТАНОВКА НА ПОлЕ ЗНАчЕНИя

Когда я думаю об уроках русского языка в школе, мнев голову приходит огромное количество правил, вроде «жи-ши пиши через и», «то-, либо-, нибудь-, кое- пишется черездефис», «не с глаголами отдельно» и прочее. Они таки живут этими строчками в моей памяти, всплывая принеобходимости. Каким образом подобные вещи сумелиудержаться в моей голове — не имею понятия! Но в нужныймомент они всегда меня выручают.

Интересно, но когда дело доходит до знаков препинания —четкие формулировки куда-то исчезают. Вместо них появляетсяощущение знака, если можно так выразиться. То есть я чув-ствую, какой знак здесь нужен, и редко сразу могу объяснить,почему именно он. Дальнейшие размышления о знакеприводят меня к какому-то правилу, то есть рациональноеобъяснение появляется после. Правда, в работе над Лака-налией это «чувство» оказалось малополезным.

Дело в том, что в процессе редактирования я столкнуласьс несметным количеством тире в присылаемых мне текстах,но никак не могла объяснить, почему авторы используютименно этот знак, а не другой. Тире часто вытесняло двое-точие, то есть стояло там, где ему совершенно не положенобыло находиться. Во всяком случае, так мне поначалу ка-залось. Почему в психоаналитических текстах так многотире? Что это за пунктуация? Что за значение? Почему

тире, а не запятая, двоеточие, или точка с запятой, например?Все эти вопросы не давали мне покоя долгое время, и процессредактирования отнимал много времени. Я безуспешнопыталась найти оправдание всем тем тире, которые мневстречались, но не находила. Как и не находила правил, со-гласно которым их можно было оставить в тексте. Понятноедело, в таких случаях можно сослаться на авторский знак,но почему их такое количество? Может быть, дело в автор-ской позиции?

Перечитав правила русской пунктуации, я пришла к тому,что функция тире в тексте тесно связана с продолжениеммысли, то есть это знак, который не говорит об остановке.Это знак продолжения. Двоеточие же, наоборот — призваноостановить читателя, вернее, задержать его, «поставитьна паузу», дать отдышаться и после продолжить повество-вание, снабдив его деталями или уточнениями. Подобныеуточнения обогащают текст, но не продвигают его вперед.И тут меня осенило! Остановка мысли для человека, по-груженного в психоаналитический контекст, — вещь прак-тически непредставимая. Одна мысль следует за другой,следствие меняется местами с причиной, и так до беско-нечности: глубины бессознательного действительно неизме-римы. Отсюда наполненность текстов тире, призваннымирегулировать поток мысли, но никак не остановить его.Логика пунктуации тут напрямую не работает. Подразумеваяразвитие, ставим тире.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Заметка о знаках препинания / 3

Заметка о знаках препинания

Введение

II. ДОрОжНыЕ ЗНАКИ. ОСТАНОВКА НА ПОлЕ 

ПСИхОАНАлИТИчЕСКОгО ПрОцЕССА

Если мысль стремится продолжить себя, пред-ставима ли остановка в психоаналитическомпроцессе? Похоже, что нет. Хотя «дорожныезнаки» в этом процессе имеются, их расстановкатакже неслучайна. В работе «Функция и полеречи и языка в психоанализе» Лакан говорит обособой функции психоаналитика: «...роль нашасводится к расстановке в речи субъекта ее диа-лектической пунктуации»1. Расстановка пунк-туации, будь то пауза или интерпретация, сообщают смысл тому потоку, который несетсубъекта в аналитическом кабинете. Но остановкали это? Опять нет! Расстановка пунктуации фик-сирует смысл, она призвана не остановить ассо-циации, а развить их, открыть возможность дляих продолжения. Ставим не точку, а запятую.А лучше тире.

III. УСлОВНыЕ ЗНАКИ. СУбъЕКТ бЕЗ ОСТАНОВКИ

Знаки призваны не только регулировать дви-жение мысли, они могут также и организовыватьее. Иногда эта организация сродни хаосу. Знакпри этом не может быть знаком остановки, этознак условный. Речь идет о психозе. Психотиче-ский субъект двигается в пространстве с картой,полной условных обозначений. Знаки повсюдусообщают ему направление движения, и остановказдесь невозможна. Прервать эту череду движений,порой, может только смерть. У такого движения,правда, есть свои особенности. Это не движениевперед, не продвижение. Такое движение похожескорее на бесконечную активность, как шаги наместе. Субъект движется, оставаясь на месте.Движения его разнообразны, но не продвигаютего вперед.

Мне думается, что психоз предстает как беcко-нечная череда двоеточий: знак объясняет знак,объясняет знак, дает начало новому знаку. Воз-можно, именно поэтому психоаналитический тексттак избегает двоеточий, предпочитая им тире.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Заметка о знаках препинания / 4

1 Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе/ Пер с фр. А.К. Черноглазова. М.: Гнозис, 1995. 192 с.

Виктор Мазин

Возможно, мне бы и в голову не пришло думатьо букве, если бы господствующая идеология сего-дняшнего дня, пронизывающая не только все масс-медиальные поры, но и, разумеется, школы с уни-верситетами, не оглашала бы неистово требованиепродать Букварь, чтобы оплатить вход в ТРК. Еслибы Алексей Толстой переписывал историю КарлоКоллоди сегодня, то она могла бы оказаться совсемкраткой, почти дезысторизованной и безысходной.Вкратце дело обстояло бы так: одной безымяннойдеревянной игрушке представился шанс себяосознать и стать субъектом, но игрушка продалаБукварь, чтобы оплатить вход в аттракционы,и, тем самым, лишила себя возможностей субъ-ективации, созданных Отцом его, Папой Карло.На каких полях пропали безымянные деревянныеигрушки? В Шоу Бизнесе, в Капитал-Шоу, на ПолеЧудес и в Парке Развлечений, в Обществе Спектакляперед автоматическим Мистером Мозгом, которойзнает только всё, но не ведает ни разницы междуживым и мертвым, ни между женским и мужским,ни между собой и другим.

Что делать?Просто взять в руки Букварь!Просто открыть Его во имя Буквы!Просто вступить на путь Буквы!

«Но разве теперь, когда в поисках фрейдовскойистины мы вступили на путь буквы, не чувствуеммы, что нам все теплее и теплее, что истина ужепрямо-таки обжигает нас?»1

А бУКВУ НУжНО ПОНИМАТЬ бУКВАлЬНО

9 мая 1957 года Лаканпроизносит свое зна-менитое слово о букве,обращенное к студентам-филологам из философ-ского кружка Сорбонны.С кем как не с филоло-гами говорить о букве?!Речь эта известна как«Инстанция буквы в бес-сознательном, или Судь-ба разума после Фрейда».

В ней Лакан утверждает: букву следует пониматьбуквально. И делать это нужно на том основании,что «по ту сторону речи, в бессознательном, пси-хоаналитический опыт обнаруживает цельнуюязыковую структуру [au dela de cette parole, c’esttoute la structure du langage]»2, или иначе — «всюструктуру языка» [c’est toute la structure du langage].Именно структуру, а не язык как бесконечныйхаосмос означающих. Именно Букварь как по-рядок букв в их всегда уже предстоящей артику-ляции.

Эта всецельность отнюдь не предполагает ницелостности, ни монолитности, ни отсутствия

разрывов. Эта полнота не противоречит принципунеполноты, pas-tout, но указывает на Символи-ческую Вселенную [le Grand Tout], на УниверсумОзначающих. Буква в бессознательном буквальна.Она — элементарная частица бессознательногоКосмоса, точнее — космоса Бессознательного.

К тому же буквальность объясняется и невоз-можностью в бессознательном ни сомнений, нипротиворечий, ни отрицаний. Буква есть буква.Казалось бы. Однако буква не равняется букве.Она гетерогенна в себе. Её не назвать неделимойчастицей, а значит, и частицей элементарной. Поменьшей мере, буква раздваивается, расходитсяна два вектора — графему и фонему. Образ и звукбукв Букваря обращены глазам и ушам. Буквавсегда уже начертана, включена в письмо. Онаможет выпадать из письма, распадаясь на черты.И, конечно, всегда найдутся любители послатьеё к чёрту, дабы обрести ее истину в дематериа-лизованном звуке голоса. Лакан же, как известнопроводит черту между буквой и ее возможнымзначением.

Буква — к букве.Буквы в ряд. Движет чертуСубъектов отряд.#7

201

1Зн

аки

Введение / Буква Лакана / 5

Буква Лакана

1 Лакан Ж. «Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда» // Инстанция буквы в бессознательном,или Судьба разума после Фрейда / Пер. А.К. Черноглазова, М.А. Титовой. М.: Логос, 1997. С. 67.2 Там же. С. 55.

бУКВА— ОСНОВА лАКАНОВСКОгО МАТЕрИАлИЗМА

Речь, впрочем, не о том,что вот-вот раздастся Го-лос Командира, и в ответзаголосит Хор Субъек-тов.

Буква — не голос. Бук-венная материя высти-лает путь Лакана, воз-вращающегося к БуквеФрейда: «На любой стра-нице „Толкования сно-видений“ речь идет как

раз о том, что мы называем буквой дискурса,о ее фактуре, ее использовании, ее имманентностиизучаемому предмету»3. Об этом говорит прин-ципиальная метафора, согласно которой снови-дение — ребус. Какой ребус обходится без буквы?Какой ребус не предполагает фразу?

Буквенная материя — ткань психической ре-альности, но не сама психическая реальность:«Буквой мы называем тот материальный носитель,который каждый конкретный дискурс заимствуетв языке [ce support matériel que le discours concretemprunte au langage]»4. Материальный носительэтот совершенно особого свойства, посколькуон не совпадает с соматической материей. Телосамо может стать основой [support] для нанесениябукв иначе не материализующейся клятвы: «н»«е» «з» «а» «б» «у» «д» «у» «м» «а» «т» «ь» «р» «о»

«д» «н» «у» «ю». Память, не полагаясь на самоюсебя, вписывает буквы в тело, призванное пере-жить субъекта. Но при этом, разумеется, не яв-ляется буква как средство передачи [support]и психическим. Парадокс буквенной материи за-ключен в том, что материя эта — не субстанция.Материя буквы — не мать. Настолько же, на-сколько можно говорить о несубстанциональностибессознательного, субъекта, субъекта бессозна-тельного.

Такая диспозиция буквы между дематериали-зованным голосом и материальным телом ведетк мысли о ее смертоносности: «Недаром говорят,конечно, что буква убивает, а дух животворит»5.Здесь-то Лакан и задает ключевой вопрос: «а каквсе-таки дух собирается выжить без буквы?»6Дух оживляет мертвая буква! Оживляя, оживаетсама. Буква — всегда уже немертвая [undead].Между жизнью и смертью прописывает она ис-тину субъекта. Понятен пафос Лакана, указы-вающего перстом на сцену своего рода рели-гиозного пакта между Фрейдом и Бессознатель-ным:

«претензии духа так и остались бы неколеби-мыми, не сумей буква доказать, что все, имеющееотношение к истине, производит в человеке онасама, без какого бы то ни было вмешательствасо стороны духа.

Откровение это было Фрейду, и открытое имон назвал бессознательным»7.

грАМОТА бЕССОЗНАТЕлЬНОгОПо ходу размышлений

о субъекте, о субъектепсихоанализа, Лакан соз-дает свою, как пишутЖан-Люк Нанси и Фи-липп Лаку-Лабарт, «нау-ку о букве [science de lalettre]». Эта наука строит-ся в отношениях «междубуквой и истиной, по-скольку в них вовлеченожелание»8. Наука буквы

[science de la lettre] — наука субъекта бессозна-тельного, субъекта грамоты желания, субъектаинстанции буквы.

Верноподданный Буквы принадлежит мысли,в которую всегда уже вписано желание. Однимиз оснований этих рассуждений служит фрей-довская мысль о смысле. Можно сказать, смыслбуквы в том, что она имеет смысл. А можно ска-зать, что смысл буквы в настоянии на смысле.Такова её инстанция. Такова её грамота.

Инстанция по-латыни — непосредственнаяблизость. Буква интимна. Но в не меньшей мере,можно сказать и о том, что она экстимна. Впрочем,инстанция, для Лакана, это не только непосред-ственная близость, которая может тревожитьсвоим приближением, прописывающим судьбу,но и требованием, настоянием, просьбой. По-французски instance — настоятельная, неотступная

#7 2

011

Знак

и

Введение / Буква Лакана / 6

3 Там же. С. 67.4 Там же. С. 56.

5 Там же. С. 67.6 Там же.7 Там же.

8 Lacoue-Labarthe Ph., Nancy J.-L. Le titre de la lettre. P. :Galilée, 1973. — P. 108.

просьба. Но в то же время инстанция это ещеи Буква закона, орган принятия решения. Ин-станция Буквы — Власть Буквы, Право Буквы,Истина Буквы. Вот где суд высшей инстанциимог бы постановить: удовлетворить настоятельнуюпросьбу Буратино вернуть ему Букварь. Толькочерез Букву смог бы оставить он свою деревяннуюсудьбу. Только через Букву сумел бы вступитьон в невозможные интерсубъективные отношения.Только через Букву эти интимные отношенияи не выписываются9.

ДЕМОН жИВОТВОряЩЕЙ бУКВыТОНКОгО ТЕлА

Буратино должен пре-кратить влачить своё жал-кое существование полена.Буква призвана его ожи-вить. Буратино восстаетна страницах Книги.Субъект рождается в Бук-ву. Этот эффект, произво-димый Буквой, напоми-нает о другой истории —не деревянного, но гли-няного существа, Голема,

оживающего от письмен, вложенных ему в уста.Неудивительно, что здесь возникает аналогия

с тонким телом. Формула Лакана и гласит: букване лишена материальности. Буквы, речь, слова —«тонкое тело, но всё же тело»10. Нет, Лакан

не ударился ни в суфизм, ни в тибетский буддизм,не стал он и адептом Елены Петровны Блаватской.Тонкое тело Лакана прописывает «грубое» тело,телесную субстанцию.

Тело прописано зримыми и незримыми бук-вами, а та часть его, которая не прописана, будетсхвачена злыми духами. То, что не прописано,того человек и лишается. Об этом повествуетновелла «Сказание о безухом Хойчи» из кино-фильма Масаки Кобаяси 1964 года «Квайдан».Демон отрывает чистые уши, демон уносит уши-без-прописи. Непрописанное не существует,и пропись никогда не ограничена одной буквой.

ЕСлИ чЕрТА, ТО И НАСТОяНИЕ В цЕПИ, А ТО И В АрхИТЕКСТУрЕ

Субъект в цепях буквы,в цепях настояния буквыв букве, буквы за буквой.Редко случается так, что-бы смысл настаивал в од-ной букве. Впрочем, мымогли бы поговоритьи о па р а докс а л ь номзначении шифтера «я»,и о роли «V» в судьбеЧеловека-Волка, и тогдаречь скорее пошла бы не

столько о букве, сколько об означающем, в част-ности, о букве, образе и цифре.

Артикуляция совершается не между означаю-щим и означаемым, а между буквами. Построениеписьма тонкого тела. Буква — означающее, от-сылающее в своей артикуляции к другому озна-чающему. Как только лакановская наука буквы«устраивается в лингвистике, в этот же моментона эту самую лингвистику и разрушает»11. Знакраспадается, и Лакан ссылается на Фрейда, который«показывает, что ценность образа как означающегоне имеет ничего общего с его значением»12. Распадзнака становится конститутивным для движенияцепи означающих, в которых и настаивает насебе смысл. Распад этот подобен распаду иеро-глифов китайского языка, их «вспарыванию»13,приводящему к образованию новых смыслов.Смысл не утрачивается, но то и дело претерпеваетпреобразования.

Результатом распада знака оказывается нетолько уже предначертанное Фердинандом деСоссюром высвобождение означающего, но ак-цент на черте, который делает Лакан. Черта иден-тификации субъекта с означающим возможнаблагодаря той черте, которая отделяет означающееот значения. Эта «черта принадлежит основанию,началу. Она — архе системы»14. Она, как сказалбы Деррида, различание [différance] означающегосубъекта как такового. Архечерта в основанииархитектуры Дома Бытия.

Текст: Виктор МазинИллюстрации: Александрос Маганиотис

#7 2

011

Знак

и

Введение / Буква Лакана / 7

9 См. Нанси Ж.-Л. Сексуальные отношения? / Пер.А.К. Черноглазова. Под ред. В.А. Мазина, А.Ю. Юран. СПб.:«Алейтейя», 2011.10 Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе/ Пер. А.К. Черноглазова. М.: Гнозис, 1995. С. 70.

11 Lacoue-Labarthe Ph., Nancy J.-L. Le titre de la lettre. P. : Galilée, 1973. — P. 55.12 Лакан Ж. «Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда» // Инстанция буквы в бессознательномили судьба разума после Фрейда / Пер. А.К. Черноглазова, М.А. Титовой. М.: Изд. «Логос», 1997. С. 68.13 Мазин В., Пепперштейн П. Толкование сновидений. М.: НЛО. С. 162–165.14 Lacoue-Labarthe Ph., Nancy J.-L. Le titre de la lettre. P. : Galilée, 1973. — P. 147.

Айтен Юран

«Но разве теперь, когда в поисках фрей-довской истины мы вступили на путь буквы,не чувствуем мы, что нам все теплее и теплее,что истина уже прямо-таки обжигает нас?»

Ж. Лакан «Инстанция буквы»

ИСТОрИя ПЕрВАя: V, W

В этой небольшой зарисовке мне хотелось бынапомнить хорошо известную историю, котораяпроизошла с маленьким Сергеем Панкеевым,в будущем знаменитым пациентом Фрейда — Че-ловеком-Волком. Напомню, маленький Панкеевбежит за прекрасной большой бабочкой с яркимижелтыми полосками на крыльях, но в один миг

эта идиллистического плана картина рушится,трансформируясь в ужасающую для него в моментопускания бабочки на цветок. Этот миг буквальноразрывает полотно видимого мира, по отношениюк которому еще было возможно спокойное со-зерцание. Что происходит? Сквозь видимое в этотмомент для него проступает нечто, что ввергаетего в состояние сильнейшего страха.

Не вдаваясь в подробности анализа, напомню,что в момент опускания и складывания палкооб-разных концов крыльев бабочки пересечение двухлиний проявляет невыносимый для него буквен-ный образ V. Об этом очень красиво скажет Лакан:«Трепет маленьких крыл вторит пульсу причин-ности, штриховке, наложенной на его бытие в тотмомент, когда впервые выжгла на нем свое клейморешетка желания»2.

Напомню, что к этому вызывающему пронзи-тельный страх сплетению линий в анализе удалосьподобраться через забытую сцену с Грушей,

зашифрованную в сложных лингвистическихсплетениях: бабочка с желтыми полосками-ба-бушка-сорт груш великолепного вкуса с полоскамина кожице в сарае первого имения-служанкаГруша. У Груши он, будучи маленьким ребенком,впервые увидел движение ног, которое запечатлелв форме V. Этот же буквенный образ проступаетсквозь римскую пять — V, время депрессивногонастроя пациента. Эти линии, складывающиесяв букву, предстают средоточием несимволизи-рованного, через разломы которых буквальносочится Реальное. Фрейд, как будто бы пытаясьоправдать такого рода ассоциативную связку,отмечает, что подобный ход мысли вообще свой-ственен детям, их внимание «…привлекаетсягораздо больше движением, чем покоящимисяформами, и часто на основании сходства дви-жения у них являются такие ассоциации, которыевзрослые упускают, не обращая на них внима-ния»3.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 8

Три истории о встрече с буквой1

1 Разумеется, историй значительно больше, и интересу к этим трем историям предшествуют другие. Так, мой взглядчасто падает на небольшой объект, деревянный брусок, покоящийся среди книг, на котором очень художественновыписана буква А. Это подарок, который был сделан на моих же глазах одним художником в мастерской. Действительно,какую же еще букву он мог выписать на этом бруске?! Это пробудило еще более раннее, абсолютно смутное и неразличимоевоспоминание о двери из раннего детства, на которой была живописно выписана огромная прописная буква А. Взрослые,указывая на эту входную дверь, говорили, что эта буква не случайна и имеет отношение ко мне. Воспоминание жекасается того, как удается висеть на ручке двери, задрав наверх голову, в раздумьях, почему именно такого рода закорючки,линии, штрихи, а не какие либо другие имеют отношение ко мне, — слишком сложной и непонятной представала связьмежду мною и этими загадочными линиями, бороздками, извивами. 2 Лакан Ж. Семинары. Книга 11. Четыре основные понятия психоанализа. Образования бессознательного. (1964).М.: Гнозис/Логос, 2004. С. 85.3 Там же. С. 216.

Лакан назовет эту букву мертвой буквойв психической реальности субъекта, буквой,свидетельствующей о невозможности символи-ческой кастрации. Это буква, в которой тайнасексуального различия оказывается непрочиты-ваема в силу самой невозможности записи о сек-суальных различиях; при том «…что генитальнаяреальность ему доступна, реальность эта таки осталась мертвой буквой в бессознательном,где по-прежнему безрадостно царит „сексуальнаятеория“ анальной фазы»4.

Попробуем задуматься над сутью сплетенияэтих двух линий, черт, настолько явно пригвоз-дивших судьбу желания субъекта, но прежде надсмыслом буквы вообще, мертвой буквы, и надтем, каким образом она оживляется.

Первое же, что бросается в глаза, — это раз-личие буквы и означающего. Лакан заявляет:«Ни одна из записей, которыми воспользовалсяя для формализации в буквенном виде образо-ваний бессознательного… не позволяет смеши-вать, как это происходит теперь, означающееи букву. То, что я описал образования бессозна-тельного в составленных из букв формулах, недает оснований делать из буквы означающее,а тем более считать ее по отношению к означаю-щему первичной»5. Если означающее представляетсобой элемент, обладающий ценностью различияс другим означающим и его можно представитьтолько в паре с другим, то буква предстает само-стоятельным и независимым элементом. В этомсмысле «буква говорит буквально», в то время

как означающее не говорит буквально, так каксмысл его явлен только в его противопоставлен-ности другому означающему6. Как говорит Лакан,слово благой «само по себе отнюдь не благо, таккак порождает одновременно с благом и значение„зло“»7.

В «Лекции о литуратерре» буквальность буквы,на которой Лакан настаивает, начиная с Римскойречи, он возводит к латинскому litoralis, озна-чающему прибрежная полоса. Лакан справедливозамечает, что прибрежная полоса — это не граница.«Ведь прибрежная полоса представляет собойобласть, которая вся в целом образует другую,если хотите, границу — образует как раз постольку,поскольку граничащие между собой области неимеют друг с другом абсолютно ничего общегои ни в какие взаимные отношения не вступают»8.

Что это означает в поле психоанализа? На чтонамекает Лакан? О каких граничащих областяхможет идти речь? Многие рассуждения Лаканаподталкивают к мысли, что речь идет о реальноми символическом, о прибрежной полосе наслаж-дения и знания, и о букве в качестве самой при-брежной полосы, которая принадлежит обеимсторонам, остающимся при этом абсолютночуждыми друг другу. Буква разрывается междуразнородными несмешиваемыми регистрами.Не буква ли, в таком случае, составляет видимостьих сосуществования, прошивая своим присут-ствием и тот и другой порядок?

На встрече 12 мая 1971 года Лакан произноситнесвойственную ему фразу, которая звучит почтикак формула: «Поскольку я не уверен, конечно,что хоть кто-то здесь мою речь понимает, не худобыло бы зафиксировать сказанное, противопо-ставив письмо — означающему. Так вот, письмо,буква — это в реальном, а означающее — в сим-волическом».

Итак, буква в реальном. Буква для Лакана, на-чиная с «Инстанции буквы…», предстает каккорень бессознательного, его основание. Приэтом позже появляются новые оттенки, Лаканначнет все явственнее говорить о беззаконностибуквы: о «наличии в букве чего-то такого, что,настаивая на себе, выдает тем самым, несмотряна логические основания, свою беззаконность?»9

Напомню, в апреле 1971 года Лакан второйраз посещает страну восходящего Солнца и еслив первую поездку он был воодушевлен посеще-нием древних буддийских монастырей, то в этупоездку, по его же словам, он пережил встречус прибрежной полосой. Эту встречу он смог осо-знать благодаря тому, что Япония сделала с нимсвоей буквой, а именно, по словам Лакана, слегкапощекотала так, чтобы он эту встречу восчув-ствовал.

Итак, Япония пощекотала буквой, — очевидно,буквой, абсолютно инаковой для западного субъ-екта, буквой иероглифического письма, что поз-волило Лакану переосмыслить во многом статус

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 9

4 Лакан Ж. [1953/1954] «Работы Фрейда по технике пси-хоанализа» (Семинары. Книга I). М.: «Гнозис/Логос», 1998.С. 412.5 Лакан Ж. Лекция о литуратерре // Лакан и Япония.Лакановские тетради. СПб: Алетейя, 2011. С. 67 (в печати).

6 Кстати, по словам самого же Лакана, единственное его изобретение в психоанализе — объект а, он обозначаетименно буквой или алгебраическим выражением. Такого рода обозначение выполняет определенную функцию — «оноподобно нити, которая позволит нам опознать этот объект в многообразных его обличиях. Почему так важно, что этобуква? Вот пояснения самого Лакана: «Потому что в отличие от словесного именования, которое всегда метафорично, ал-гебраическое указывает на чистую идентичность предмета самому себе, буква буквальна».7 Лакан Ж. Тревога. Семинар: Книга 10. (1962/1963). М.: Гнозис, 2010. С. 108.8 Там же. С. 67.9 Там же. С. 64.

буквы вообще. Сквозь букву начинает прогля-дывать некая беззаконность, что и составляетпринадлежность буквы порядку реальному. В таком случае, возникает вопрос: как она можетбыть вписана в символический порядок? Илиможно вспомнить вопрос, который сформули-рован самим Лаканом: «каким образом бессо-знательное, которое является… эффектом языка,чья структура остается для бессознательного до-статочным и необходимым условием — этой функ-цией буквы распоряжается?»10

В пятом семинаре Лакан приводит интереснуюаналогию, говоря о пространстве бессознательногокак о типографическом пространстве, котороескладывается по законам топологическим. Он пы-тается представить разрыв в цепочке означающих,отсылающий к механизму отбрасывания — Ver-werfung, говоря о том, что в цепочке означающихвсегда может случиться так, что литеры в типо-графии не найдется. Литера, которой нет на месте,предстает местом прорыва реального, разрываозначающей цепочки, что делает невозможнымите функции означающего, которые Лакан сравни-вает с плугом, прокладывающим в реальностиборозды означаемого (метонимия и метафора).

Связное типографическое пространство, в ко-тором буквы, слоги, слова сочленяются в двух из-мерениях — в том, что Лакан называет сочетанием,преемственностью и логической связкой самихзвеньев цепочки, с одной стороны, и замещениеми подстановкой — с другой, позволяет состоятьсявозможной творческой функции означающего поотношению к означаемому. Иногда это невозможно,и тогда наслаждение просачивается сквозь букву,производя особый тип письма в порождении озна-чающих, не нацеленных насмысл или не участвующих

в его производстве, подобно письму Джойса, при-влекшему внимание Лакана.

В скольжении по этим выписанным Джойсомцепочкам означающих, в их хитросплетениях,нам остается доступно лишь наслаждение пись-мом, относительно смысла которого мы остаемсяв неведении. По сути, производя свое письмо,Джойс играет не с означающим, а с буквой, неставя в качестве цели эффект означаемого, а ока-зываясь в стихии наслаждения. В семинаре «Encore»Лакан скажет о Джойсе — «он наступает снови-дению на горло». Письмо Джойса представляетсобой неподдающийся толкованию симптом (син-том), с помощью которого ему удается связатьто, что в других образованиях бессознательногонавязывает истину в повторении. В логике на-слаждения буквой как Реального означающегостановится понятным само построение психо-тического текста.

Сквозь букву может проглядывать мертвящеенаслаждение, ощущаться дыхание Реального, ко-торое не может быть укрощено символическим,так как оно навсегда потеряло право быть впи-санным в символический порядок. Именно по-этому «забавно констатировать, что психоанализобязывает нас, в каком-то смысле, самим ходомсвоим признать смысл того, что буква, как-никак,говорит буквально, когда все интерпретации еесводятся к наслаждению»11. Буква, сквозь которуюпросачивается наслаждение, высвобождает на-слаждение, нескрепленное отцовской функцией.Отсюда сама необходимость письма в психоти-ческих связываниях, они аналогичны увязываниюэлементов структуры субъекта между собой.

Эта работа над буквой предстает плетениемнедостающих соединительных звеньев борромееваузла, работой по связыванию наслаждения, повосполнению отсутствующих скреп Имен–Отца.Лакан даже изобретет по этому поводу неоло-гизм — poubellication (пубелликация), в которомpublication (публикация) соединяется с выбра-сыванием в мусорную корзину (poubelle).

Распадающийся порядок на грани буквы и об-раза, наслаждения и знания обнажает мертвуюбукву V, проступающую сквозь трепетание за-мерших крыльев бабочки, выступая из видимогопорядка и свидетельствуя о невозможности ееукрощения. Буква, проявленная в палкообразныхконцах крыльев бабочки, не имеет возможности«потеряться» в означающем, порождающим смысл.Сквозь линии этой буквы буквально сочится Ре-альное. «…Наслаждение, напоминающее о себена изломе подобия — вот то, что в Реальном —именно в Реальном, что важно, предстает намв виде вымытых потоком борозд»12. Эти бороздыстановятся проявленными на стыке подобияс движущимся образом, — в том, как раскрываеткрылья бабочка, в положении женских ног.

Буква V проступает для субъекта в формахи в очертаниях, проявленных в логике подобия,власти образа, но буква эта не различает в порядкесимволического. Субъект не желает ничего знатьо сексуальном различии, потому, говорит Лакан,что «женская позиция, усвоенная себе субъектомв воображаемом плену первоначального трав-матизма, не позволяет ему принять генитальнуюреальность, не испытав при этом неизбежнуюдля него с этого момента угрозу кастрации»13.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 10

10 Там же. С. 66.

11 Там же. 12 Там же. С. 75.13 Лакан Ж. [1953/1954] «Работы Фрейда по технике психоанализа» (Семинары. Книга I). М.: «Гнозис/Логос», 1998. С. 411.

Речь идет о букве, потерявшей навсегда своеправо быть вписанной в означающий порядок14.

В связи со всеми этими размышлениями вспом-нилась работа Гонсалеса 1931 года «Женщина рас-чесывающая волосы», к которой в разных своихтекстах обращается Розалинд Краусс. Если бытьточнее, речь идет не об одной работе, а о двух, ееудвоении — в карандашном эскизе и в металли-ческой скульптуре, которые предстают точнымикопиями друг друга. При этом между карандаш-ным наброском и скульптурой — пропасть. Чтоимеется в виду? Вот как об этом говорит РозалиндКраусс:

«Четыре металлических прута, которые отходятот шеи женской фигуры, образуя форму W, со-вершенно не «читаются» так, как читается почтиидентичная деталь на рисунке. В отличие от своейкарандашной предшественницы, металличе-ская W вовсе не напоминает откинутые со лбаволосы; это неуклюжая форма, смазывающая де-ление фигура/фон, бессильная, словно полусжатыепальцы, пытающиеся схватить пустоту»15. Хоте-лось бы обратить внимание на уместность ис-пользования слова «читаются». И далее:

«В карандашном рисунке зритель легко увидитпадающие вперед волосы и поднятый локотьправой руки, которую женщина подносит к своейопущенной голове, в то время как в металлическойэтого не происходит — это ломаная форма, «при-лепившаяся к внешней кромке железной W, про-сто не воспринимается зрением как локоть»16.

Металлическиелинии, не читаясьпривычным и по-нятным образом,нарочито высту-пают, не имея в о з м о ж н о с т ивписаться в смы-словые понятныеориентиры. Нарисунке же этилинии укрощеныв понятном обра-зе, карандашногоконтура. Линия,штрих, явленныев карандашномнаброске, и штрихкак материально

осязаемая линия металлических стержней, демон-стрируют глубокую двойственность формы W.Мы имеем дело с пространством перевода, транс-крипции, — линии начертанной, в карандашномнаброске и линии явленной в форме металли-ческих прутьев. Эта двойственность линиипредстает хорошей иллюстрацией буквы какприбрежной полосы, принадлежащей абсолютноразнородным порядкам, при этом имеющейвозможность вписывания и в смысловой по-рядок, «потерявшись» в карандашных линияхволос, и быть проявленной в выступающихи непрочитываемых металлических прутьяхв операции перевода с одного языка на другой.Интересно с этой точки зрения то, что рисунокЧеловека-Волка, если к нему внимательно при-смотреться, по сути своей предстает плетениемиз этих двух линий, пересечение которых об-разует буквенный образ V.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 11

14 Вспомнился еще один случай, описанный Софи Моргенштерн, — пациента, на которого очень сильное впечатление,сопровождаемое различными оттенками жути, производила буква P, а именно ножка этой буквы. Он усматривал буквув различных предметах, расположенных перпендикулярно ему; при этом, будучи очень взволнован их видом, старалсяперестать смотреть на них. Очертания этой буквы он обнаруживал также в очертаниях поднятого воротника мужскойрубашки, что также приводило его в состояние сильного возбуждения и страха.15 Краусс Р. Подлинность авангарда и другие модернистские мифы. М.: Художественный журнал, 2003. С. 127.16 Там же. С. 128.

ИСТОрИя ВТОрАя: бУКВы, бОрОЗДы 

И яПОНСКАя жИВОПИСЬ

Вернемся ко второй поездке Лакана в Япониюв апреле 1971 года. По возвращении на семинарскойвстрече 12 мая Лакан говорит, что готов предо-ставить аудитории маленькое эссе о сибирэтике.В описании Лакана перед нами из иллюминаторасамолета предстает зрелище голой сибирской рав-нины, изрезанной ровными линиями, в которомЛакану «удалось прочесть» не столь рельеф мест-ности, сколь нанесенную на равнину штриховку,«струи». Важно также то, что Лакан подчеркивает,что зрелище это возникло среди облаков. К этомуважному моменту мы еще вернемся.

Что они представляют собой, эти струи? «Этобукет, говорит Лакан, составленный из двухчастей, между которыми я провел когда-то раз-личие: из первичной черты и того, что эта чертастирает». Итак, видимое с высоты самолета зре-лище ассоциативно отсылает Лакана к первичнойчерте и ее функции стирания. Лакан поясняет,что само появление субъекта завязано на еди-ничную черту, и в «…явлении его налицо двавременных такта. Необходимо, поэтому, особоговорить о зачеркивании»17.

Попробуем прояснить этот непростой пассаж.Первое же, что можно сказать — это то, что опе-рация стирания всегда состоит из двух тактов:«зачеркивание следа, которого прежде не было —вот что является почвой, территорией литораль-ного». Здесь мы оказываемся в сердцевине психи-ческой темпоральности, или логического времени,когда только последующий такт делает возможнымразговор о предшествующем. Нет следа, поканет того, что его перечеркивает. Это чрезвычайноважный момент, позволяющий уйти от любыхформ онтологизации субъекта бессознательного.

Далее вспоминаются рассуждения Лакана в пя-том семинаре о следе и о том, что этот след стирает.След не есть означающее, это отпечаток. Лаканприводит пример — обнаруженный Робинзономотпечаток ноги Пятницы, не есть означающее.Этот след может обрести достоинство означающегов момент, когда этот след стирается: «…если мыпредположим, что он, Робинзон, по каким-топричинам этот след стирает, измерение озна-чающего оказывается тут как тут. С момента,когда след стирают, то есть с момента, когда по-ступок этот имеет какой-то смысл, то, что этотслед оставило, открыто выступает в качествеозначаемого»18. Именно поэтому ответ на вопрос,что именно представляет собой означающее наэлементарном уровне, в устах Лакана таков: «…имея дело с означающим, мы имеем делос возникновением. Или, если быть еще точнее,с миновавшим присутствием». Сама же операциястирания довольно тривиальна — это черта, сви-детельствующая о возведении в иную степень.

В пятом семинаре Лакан поясняет: «…для всего,что означающим не является, то есть в первуюочередь для Реального, черта, его перечеркивающая,служит самым надежным и безошибочным спо-собом возвести его в достоинство означающего»19.Более того, сама возможность этого зачеркиванияи означает возможность воспроизвести ту часть,которая обеспечивает субъекту существование.Очевидно, речь идет об операции вытеснения,сути возникновения субъекта или буквально обэлизии или опущении означающего в цепочке.

Вернемся к иллюминатору самолета… Все же,что именно видит Лакан, пролетая над сибирскойравниной? Попытаться понять это мы можем,последовав вслед за Лаканом в его ассоциациях.От рассуждений о черте и ее зачеркивании, Лаканпереходит к размышлениям о японской калли-графии. Точнее, по его же словам, к тому подвигу,который совершает японская каллиграфия,а именно — зачеркиванию. Обращаясь к ауди-тории, Лакан просит провести слева направо го-ризонтальную линию, которая и предстает какпростейший образ единичной черты, своего родазарубки. При этом он говорит о своих сомненияхв том, что такого рода черту сможет воспроизвестизападный человек. «Вы сами увидите, как многоуйдет у вас времени, чтобы понять, как приступитьк этому и как правильно остановить движениекисти, отрывая ее от бумаги. Результат, так илииначе, будет плачевный — для западного человекаэто безнадежное дело. Здесь нужен совсем инойпочерк: лишь отрешившись от всего, что зачер-кивает вас самих, можно его усвоить»20.#7

201

1Зн

аки

Введение / Три истории о встрече с буквой / 12

17 Лакан Ж. Лекция о литуратерре // Лакан и Япония.Лакановские тетради. СПб: Алетейя, 2011. С. 72 (в печати).18 Лакан Ж. Семинары. Книга 5. Образования бессозна-тельного. (1957/1958). М.: Гнозис/Логос, 2002. С. 398.

19 Там же. С. 400.20 Лакан Ж. Лекция о литуратерре // Лакан и Япония.Лакановские тетради. СПб: Алетейя, 2011. С. 73.

На этом ассоциативная связка Лакана не останавливается,он движется дальше, к японской живописи, отмечая, чтозаметил недавно их сродство с каллиграфией. В чем оно?Японская живопись не обходится без облаков, а золотистыеоблака, которые скрывают, скрадывают часть изображения,выполняют какую-то чрезвычайно важную функцию. «Онине висят гирляндами как какемоно, нет — их называютмакемоно и служат они для отграничения друг от другасцен заднего плана. Почему людям, так неплохо умеющимрисовать, понадобились эти нагромождения облаков?»Ответ Лакана, уже вполне предсказуемый на фоне преды-дущих размышлений: «Да потому, что именно так измерениеозначающего и вводится». Здесь уместно обратиться к раз-мышлениям Юбер Дамиша, автора «теории облака».

Дамиш также подчеркивает необычайно важный тео-ретический статус, в том числе и теоретический, которыйпридавался облаку в китайских трактатах. Японская и ки-тайская живопись регулярно пользуется облаком кактвердой опорой изображения. Послушаем как он говоритоб этом: статус «…элемента, принципа, который, в зави-симости от того, сосредоточен он или рассеян, образуетв своей «неуловимой пустоте» связующее пейзажа, где вы-являет, одновременно скрывая, «особенности гор» и «приметывод»21. Хотелось бы обратить внимание на слова «выявляет,одновременно скрывая». Напомню, Лакан также подчер-кивает, что видимое с высоты самолета открылось в разрывеоблаков. Можно предположить, что облака и выполняютв восточной живописи роль черты, производят функциюстирания. Именно поэтому можно сказать, что они вводятизмерение означающего. Это подводит к пониманию того,что живописная форма существует отнюдь не всегда в полецарства воображаемого; форма может быть возведена в статусчистого означающего, она может обрести характер живо-писной письменности.

В семинаре «Изнанка психоанализа» Лаканговорит о том, что след наслаждения соответствует«единичной черте, палочке, элементу письма»,тому, что «…сохраняет память о вторжении на-слаждения»22. В этом смысле, сама буква предстаеткак нечто, сохраняющее в себе бороздку, следнаслаждения. Быть может, именно с нею и связаната толика беззакония, которую несет в себе буква?В то же время буква, уже зачеркивая след, несетв себе потенциальную возможность вписыванияв логику различия, отрываясь от подобия. «Буква,то, что зачеркивает написанное, оказывается, такимобразом, разрывом в подобии — разрывом, рас-сеивающим то, что являлось нам зримо как форма».Рискну предположить, — быть может в этом и за-ключается возможность ее оживления? Мертваябуква, через которую сочится затопляющее на-слаждение, как в случае Человека-Волка, продол-жает находиться в отношениях подобия с другимиформами и образами, проступая сквозь их очер-тания, так как нет того, что возвело бы ее в статусозначающего.

Само наслаждение в лакановском смысле даето себе знать «на изломе подобия», это и есть то,что «…в Реальном — именно в Реальном, чтоважно — предстает нам в виде вымытых потокомборозд». Борозды пролагаются в Реальном сим-волическим. Более того, борозды, — вовсе никакаяне метафора, так как «писать и значит пролагатьборозды»23. Писать значит бороздить, буква при-частна черте, это след, явленный в перечеркива-нии. Именно здесь Лакан произносит: письмо,буква — в Реальном, а означающее в Символи-ческом.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 13

21 Дамиш Ю. Теория облака. Набросок истории живописи. СПб: Наука, 2003. С. 312.22 Лакан Ж. Семинары. Книга 17. Изнанка психоанализа. (1969/1970). М.: Гнозис/Логос, 2008. С. 96.23 Лакан Ж. Лекция о литуратерре // Лакан и Япония. Лакановские тетради. СПб: Алетейя, 2011. С. 79.

Вернемся вновь к вопросу, что же видит Лаканв расчерченных на земле бороздках сквозь грядуоблаков? В зрелище пустынной сибирской рав-нины, открывающейся сверху, Лакан усматриваетаскезу письма24. Позже, в семинаре «Encore»,вновь возвращаясь к этому сюжету, Лакан уточнит:«Именно об этом сказал я в тексте, не самомудачном, конечно, под заглавием Литуратерра.Языковая туча — написал я, прибегнув к мета-форе — проливается письмом. Кто знает, не свя-зано ли то, что в водных потоках, которые видел я,пересекая самолетом Сибирь, прочитываютсянами метафорические следы письма — недаромписьменный шрифт называли некогда вязью —с чем-то к дождю не имеющим отношения, с чем-то таким, что животное прочесть никогдане сможет?»

Сложно сейчас не вспомнить то, что ЮберДамиш говорит об этимологии иероглифа, озна-чающего живопись. «Это сложная буква, состоящаяиз двух графических элементов», один из них ведетсвою «…родословную от руки, пишущей палочкойи приобретший значение кисть», второй отсылаетк расчерченному бороздами участку земли25. Этосамо по себе крайне интересно, — то, что в иеро-глифе «живопись», пишущая рука и бороздкина участке земли оказались вместе. Юбер Дамишделает вывод: «…значение глагола живописать»восходит к черчению с помощью кисти линий,дающих контуры форм, так же как тропинкиопределяют границы и очертания полей»26.

ИСТОрИя ТрЕТЬя: рЕбЕНОК, бУКВА, АлФАВИТ

В психоанализе много говорится о травме вхож-дения в язык посредством речей, звучащих вокруг,при этом практически ничего не сказано о тойтравме, через которую прошел каждый из тех,кто читает эти строчки. Я имею в виду встречус буквой в момент освоения чтения. Пожалуй,только у Дольто мне встретился небольшой пас-саж, в котором она говорит об этом опыте, оченьярко описывая то, как «на ложе страданий и раз-очарований открыла для себя счастье читать».Этот опыт Дольто описывает как ослепляющийпрорыв, как вспышку, сопрово ждаемую ощуще-нием прикосновения к чуду, и, в то же время,она очень ярко говорит о мучительности рожде-ния в этой новой ипостаси. Для маленькой де-вочки этот переход в пространство, обладающеезагадочной властью сворачивать воображаемые

образы в вереницу букв, поражающих своимоплотненным присутствием, представал оченьболезненным. Каким-то неимоверным ощущалсяразрыв между «плоским текстом» и образами,в изобилии порождаемыми детским воображе-нием. Слишком сильным оказывалось сопро-тивление букв, апострофов, тире, трем, акцентови прочих значков, которые перескакивали с местана место, сопротивляясь складыванию в слова.

В этом опыте маленький ребенок «зависает»в пропасти между взглядом, который скользитвсе дальше и дальше по веренице букв, пальцем,который водит по строчкам, как будто пытаясьтщетно затормозить опережающий движениевзгляд. И это еще не все — смысл запаздываетнастолько, что понимания прочитанного не про-исходит: надо, оказывается, еще слушать произно-симое и только тогда фраза, быть может, обрететсмысл. Попытки согласовать разные порядки, раз-рывающиеся между созвездием букв и образами,между опережающим взглядом и запаздывающимсмыслом, между ничего не значащим монотоннымголосом и возможностью сложить звуки в смысл,предстают как отголосок всей сложности рож-дения субъекта в символический порядок.

Дольто пишет, что разочарование было настолькосильным, что она даже пыталась разучиться чи-тать, но, несмотря на все ее ухищрения, например,на косящий взгляд, когда буквы расплываютсяв зрительном порядке, сделать это оказалось не-возможно. По ее словам, именно этот опыт подвелее к пониманию необратимости психическогопроцесса. С этим опытом открылся другой мир,по сути упорядочивающий и укрощающий фан-тазийный мир: в «…воображении все находилосьв движении», тогда как с плоским тек стом пришлавласть слова над образом, особенно в том горькомоткрытии, что есть слова, которые не представить!

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 14

24 У Лакана есть очень интересный образ письма, в котором он выделяет логику измерения поверхности, тогоизмерения, в котором и мыслимо письмо — это прядущий свою паутину паук. «Поистине чудесное зрелище: наблюдать,как ветвятся на вырастающей из темных недр этого странного существа поверхности траектории текста и воочию видетьпределы, тупики, границы, воплощающие собой переход реального в символическое».25 Дамиш Ю. Теория облака. Набросок истории живописи. СПб: Наука, 2003. С. 317.26 Там же. С. 318.

Вспомнилась повесть Сартра «Слова», в кото-рой речь также идет о непростом опыте первыхстолкновений с книгой:

«…из нее выходили фразы, наводившие на менястрах; это были форменные сороконожки, онимельтешили слогами и буквами, растягивали ди-фтонги, звенели удвоенными согласными; на -певные, звучные, прерываемые паузами и вздохами,полные не знакомых слов, они упивались самисобой и собственными из вивами, нимало не за-ботясь обо мне; иногда они обрывались, преждечем я успевал что-либо понять».

В семинаре «Этика» Лакан говорит о ране,разрезе, которую наносит человеческой жизнисамо присутствие языка. Вхождение в алфавит,активизирует другую травму — травму рожденияв купель языка, в голоса, которые звучат вокруг,будучи еще неразличимыми в своей смысловойсоставляющей.

Вспоминается короткометражный фильм Лин-ча «Ал фавит», в котором ему гениальным образомудалось визуализировать эту травму мучительногои кошмарного втискивания маленькой девочкив алфавит. Кадры сопровождаются звуками на-вязчивого повторения алфавита abc,abc,abc в то-нальности певучего музыкального напева, приэтом демонстрируется ар тикуляционный аппарат,рот, в котором рождаются звуки. Буквы вбиваютсяв голову, в тело, разбрызгиваются по белоснежнойпостели, в которой лежит девочка; слишком близ-кими они оказываются к плоти, выворачиваю-щейся наизнанку в рвоте, слишком явно говорящейо всей сложности этого рождения. Буквы произ-растают на разграфленном разлинованном про-странстве. Думается на тему опространствлениясубъекта в означивании плоти, опыта наслажде-ния у эрогенных зон, скрепляемом означающим

порядком. Само членение пространства, в которомпрорастают буквы, напоминает нам вновь пси-хоаналитическое понимание того, что функцияпространства берет свое начало в теле.

Буквы буквально произрастают из плоти, скла-дываются из черт, предстающих напоминаниемо символической кастрации, о затягивающихсяшрамах тела, разрезах. Буква в своих линиях, раз-ломах несет память о стертых следах наслаждения.Буква — в Реальном, означающее в — Символи-ческом.

В 1891 году Фрейд, говоря о различных видахафазий, отмечал возможные сбои в чтении, к при-меру, когда смысл улетучивается, и составлениеслова из букв оказывается невозможно. Фрейдпоясняет это опытом, предполагаю, хорошо зна-комым каждому из нас: «если я читаю корректуруи при этом намерен уделить особое вниманиезрительным образам букв и другим шрифтовымсимволам, то смысл прочитанного ускользает отменя настолько, что для стилистических исправ-лений мне потребуется специально прочесть еееще раз». И наоборот, «если я читаю книгу, котораяменя заинтересовала, например, роман, и я не за-мечу никаких опечаток, и может случиться так,что в моей голове ничего не останется от имендействующих там персонажей, кроме беспоря-дочной вереницы и воспоминания о том, длинныеони или короткие, и что они содержат запоми-нающиеся буквы X или Z»27.

Акцент на буквах способствует стиранию смысла,его ускользанию. Напомню пример из знаменитогослучая Человека-Крысы, когда в изобретенномслове, составленном из начальных букв молитв

(так объяснял это сам пациент), обнаружиласьанаграмма имени его возлюбленной, при этомв конце была буква s, которая помещалась непо-средственно перед аминь (amen). Напомню, тол-кование Фрейда заключается в том, что в этомслове он свел воедино имя своей возлюбленнойи свое семя (Samen) или как скажет в поэтичнойформе Лакан в Римской речи: он «…вечно оро-шает имя этой дамы символическим излияниемего бессильного желания». Такого рода работас буквой как раз и предназначена для того, чтобыпредотвратить смысл, купировать его, не сделатьявным осуществление запретного.

Также можно вспомнить игру в отсечениебуквы во сне об отрывании крыльев у осы у СергеяПанкеева, ein Mann reiβt einer Espe die Flügel aus.«Espe, спрашивает Фрейд, — Вы, наверное, имеетев виду Wespe?». «Разве это насекомое называетсяWespe? Я всегда думал, что это Espe, но это жемои инициалы — SP».

Лакан не раз отмечал, что возникновение субъектанемыслимо без появления первого и простейшегоозначающего, названного им единичной чертой.Единичная черта предшествует субъекту: «в началебыло слово означает не что иное, как в началебыла единичная черта». Черта введена в Реальное,включена «…раньше, чем мы появились на этотсвет». «Вот почему всем субъектам, которые векамиведут между собой нескончаемый диалог, при-ходится мириться так или иначе с тем фактом,что между Реальным и ними находится областьозначающего — ведь лишь благодаря механизмуединичной черты могли они в качестве субъектовсформироваться»28.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 15

27 Фрейд З. Бессознательное // Зигмунд Фрейд. Психологиябессознательного. М.: СТД, 2006. С. 183.

28 Лакан Ж. Тревога. Семинар: Книга 10. (1962/1963). М.:Гнозис, 2010. С. 30.

P.S. ЕЩЕ НЕМНОгО О ПИСЬМЕ, бУКВЕ И ПУТях К ЕДИНОМУ

В семинаре «Encore» Лакан рассуждает о раз-личных формах письма, пытаясь подобратьсяк ним в историческом разрезе. Так, он говорито специальной дисциплине, изучающей историюписьма: «…ученые давно ломают себе голову,пытаясь разгадать назначение пиктограмм Ацтекови Майя, или скажем, обнаруженных в Мас-д-Азилекамушков, недоумевая, что это за игральные костии для каких игр они служат». Но дело даже нев прослеживании исторического подхода, по-ви-димому, несколько иронизируя, Лакан говорит,что главное заключается в том, чтобы не трогатьначальную букву слова historia. Первая буква h,наличествует в письме, отсутствуя в звучании,но при этом в присутствии своем навязываетзакон в произнесении букв, сосуществующих с нею.Действительно, лучше не касаться буквы вообще,не тревожить ее; в этом хрупком смысловом впи-сывании; буква, как мы помним, принадлежитпорядку Реального, чего доброго, она вновь можетвыставить напоказ собственную беззаконность.

Сам же Лакан не может не тревожить букву,также как не может не тревожиться ею. В семинаре

«Encore» он являет совершенно новый оборотв рассуждениях о продвижении к Единому. К Еди-ному «…не обязательно приближаться чисто ин-туитивно, сливаясь с ним в любовном экстазе,есть к нему и совершенно иной путь». Что это запуть? Это путь буквы, путь математический,путь теории множеств, точнее, множеств, вклю-чающих вещи, которые не имеют между собойсовершенно никакой связи. Путь буквы, которая,напомню в очередной раз, обнаруживается в при-брежной полосе наслаждения и знания как не-пересекающихся и разнородных порядков.

Послушаем Лакана: «Сгруппируем вместе объ-екты мысли и объекты во внешнем мире, и пустькаждый из них считается за единицу. Сгруппируемабсолютно разнородные вещи и позволим себеобозначить эту группу какой-нибудь буквой.Именно с этого начинается, собственно, теориямножеств». При этом важно не просто то, чтобуквы обозначают группы, как это принято в тео-рии множеств, а то, что «…они и есть группы,они их образуют, они функционируют в этойтеории как сами группы». В этом высказыванииважным предстает слово как. Лакан напоминаетхорошо известную фразу «бессознательное вы-

строено как язык», обращая особое вниманиена это как, подчеркивая, чтобы его не поняли,будто бессознательное выстроено посредствомязыка. Бессознательное выстроено как язык, также как группы, о которых идет речь в теориимножеств, предстают как буквы.

Какова функция буквы по отношению к зна-нию? По мысли Лакана, это «…функция, котораяуподобляет букву семени — семени, котороеследует, если верить современной молекулярнойфизиологии, четко отделять от тела, по отно-шению к которому оно является носителем вме-сте жизни и смерти. А отсюда следует, в своюочередь, что бытие несет смерть там, где буквавоспроизводит, но бытие знания, воспроизво-димое ею, не является никогда тем же самым».Быть может, речь о том, что воспроизводящаябуква (lettre) и есть буква, включенная в рядыповторений, в означающий порядок, призваннаяподдержать колесо смысла, бытия (l’etre), а неспособствовать прорыву мертвящего наслаж-дения в символический порядок?! Буква — семя,включенное как в логику жизни, так и в логикусмерти.

#7 2

011

Знак

и

Введение / Три истории о встрече с буквой / 16

Катерина Л.

Дислексия — это избирательное нарушение способностик овладению навыкам чтения и письма. Это явление незатрагивает интеллектуальную функцию, более того,дислексиков обычно описывают как людей творческихи неординарных, каковыми, действительно, они и являются.

Дислексик смешивает буквы при чтении и на письме,правила орфографии для него представляются как не-возможные к запоминанию, так как слышит и воспри-нимает слова дислексик иначе.

Название «Лаканалия» Катерина пишет и произноситкак Лаконация (иногда как Лаканация), это слово именнотак было запечатлено в ее памяти. Для нее это названиеассоциативно связано с фрустрацией и мастурбацией, что,наверное, тоже не так уж и плохо…

Интересно, что вопрос дислексии всесторонне рассмат-ривается неврологией и коррекционной психологией, ноостается вне поля внимания психоанализа. Несмотря нато, что «официальная наука» связывает происхождениедислексии с нарушениями в структуре височной доли,

а также приписывает ей наследственные причины, многиепроблемы оставляют дислексика после того, как он покидаетстены школы. По сути, невозможность писать и читатьпо правилам связывают с нарушением развития ребенкав большей степени, нежели чем с изменением структурыего мозга. Никакого конкретного «лечения» этого расстрой-ства не существует, кроме рекомендуемого особого вниманияи специальных занятий, которые призваны, например, на-учить ребенка все тем же правилам посредством созданиядля него собственной логики запоминания.

Получается, что в определенный момент ребенок отка-зывается жить по общепринятым правилам, он отрицаетзакон, в первую очередь закон чтения и письма, для школьника,по сути, являющийся основным. Происходит ли так потому, что именно этот закон для ребенка оказываетсянеприемлем, или таким образом он выражает свое несогласиес существующей системой вообще — вопрос, достойныйпсихоаналитического исследования.

Елизавета Зельдина

#7 2

011

Знак

и

Введение / О жизни дизлексика / 17

О жизни дизлексика1

1 Орфография и пунктуация автора сохранены.

Когда я иногда вижу ошибку в слове, все это слово видитсямне как немножко не красивое, как форма, которую нужнопоправить. Но так видеть слова я смогла совсем недавно.

Я поздно начала говорить, бабушки считали меня немой,но когда я решила использовать речь — мне было чтосказать всегда, говорю с тех пор много, хоть иногда и страдаюот этого.

Мне 29, я давно закончила школу, но я всегда будупомнить эти годы ужаса, паники и бессилья. Я пошлав школу в 6 лет, в нулевой класс, первое свое фиаско с бук-вами я помню на детской площадке, когда учительницаподзывала всех «читать слоги» (в некоторой части своегомозга я думаю, что все так сложилось, потому что я не вы-учила слоги, когда их задавали). Я не могла понять, в чемдело с этими бумажками и чего от меня хотят. Дальшебыло «контрольное чтение», его принимали в рекреации,я так нервничала, что и дойти до стола принимавшего дляменя было большим трудом. Я чувствовала свое полнейшеебессилие, никакие уговоры себя не могли заставить моймозг «читать», я делала это медленно и нервно — всегда«два». Но, слава Богу, я много говорила, запоминала и былакреативна, что спасало меня в истории, математике, рисо-вании. Учителя для изличения меня порекомендовали ро-дителям заставлять меня читать, и я читала вслух почтикаждый день по часу на протяжении 4 лет — может быть,кому то и был заметен положительный результат этой муки,но только не мне. Это «чтение» сильно отдаляло меня от ро-дителей, со временем я научилась читать очень протяжно,что усыпляло всех слушателей, я перескакивала черезабзацы, мухлюя с объемом текста, назначенного к прочтению.Из настигшей меня беды выбраться я могла только хитростью.Книгу, с целью прочесть ее, я впервые добровольно взялав руки только в 10-м классе.

Судьба была строга ко мне, и меня перевели в «школус углубленным изучением английского языка». Тут стоитотметить, как много может сделать личность педагога —наша «англичанка» не ставила двойки. На английскомя чувствовала себя гораздо более комфортно, я все так же

утомительно и невыносимо читала, но меня за это неругали, не дискредитировали, что делало мои уроки анг-лийского пригодными для жизни.

В школе с углубленным изучением английского урокирусского были каждый день с 5-го по 9-й класс — моинервы горели синим огнем, это были 40 минут (я считалакаждую), моих безостановочных нервных панических пе-реживания, происходило самое страшное из возможного.Слово «диктант» было равно выстрелу в упор, «разборслова» и «разбор предложения» — заставляли меня макси-мально собраться и давали мне шанс одержать несколькопобед по флангам, «сочинение» — всегда «5/2». Но Бог незабывал и обо мне, случались и со мной праздники (нету меня не случалось просветлений) — у меня были добрыедрузья, мои одноклассники, которые проверяли мои сочи-нения, давали мне списать диктанты — благодаря этимлюдям мне удалось закончить школу. Дизлексик, отрезанныйот внешней поддержки никак не может получить за пись-менную работу больше «3», но это в праздничный день.«2» — вот спутница ребенка дизрексика на поле изученияязыков. Я слышу слова, понимаю их, но мой мозг выдаетмне иную звуковую форму, если я начинаю сомневатьсяпишется ли «дизлексия» или «дезлексия», тот тут же по-является масса стоящих, вполне возможных вариантов«дезликсия», «деслексия» и т. д. и т. п.

Случалось учителя упрекали меня в лени и говорили,что я не стараюсь выучить правила. Да! Я не верила в воз-можность спасения через заучивания правил, так как побольшей части мои ошибки не были описаны в учебни-ках — там не было написано ничего о том, как отличить«ш» от «щ» (я отличаю, даже сейчас, подстановкой слов«щенок» — он с хвостом и «шарик» — он без хвоста), тамне было описано, как бороться с пропущенными буквами,и масса других моих казусов тоже. Что мне кажется стран-ным, и сейчас понемногу стало отступать, я никогда невидела своих ошибок, я могла нормально прочесть напи-санный мною текст, не увидев ни одной ошибки, но эточудо случалось только со мной, учитель всегда их находил.

#7 2

011

Знак

и

Введение / О жизни дизлексика / 18

Я знаю, что моя учительница русского языка знала о моейнепреодолимой проблеме, и наверняка на что-то закрывалаглаза, так как высоко ценила меня за осмысление и анализпроизведений литературы.

Подвиг моих родителей в борьбе «за образование ребенка»велик. Понятно, что и слушать мое чтение, и смотреть мойдневник было мучительно. Мама боролась — мы читали,несмотря на мои слезы, мы ходили на курсы и к «специали-стам». Вместе с толпой таких же как и я «успешных» учениковя ходила на курс «Филлипок», которые представлял собойгрупповые интерактивные уроки русского языка с альтер-нативными правилами. Уроки были очень динамичные и по-зитивные, преподавателю удавалось удерживать аудиториюв 100 двоечников. Этого запала хватало на какое-то время,но не на всю жизнь. Мама водила меня к логопеду (откуда увсех брались силы и упорство?!); к логопеду ходили болеемаленькие дети, и она просила нас писать все вариантынаписания слова, которые мы можем предположить, чемочень меня раздражала — мне нужно было одно, правильноес вашей точки зрения написание, а не множество нашихвариантов.

Я закончила школу с четверкой по русскому языку, моевыпускное сочинение, которое я списала, проверили мои

одноклассницы, за что им низкий поклон. Родители устроилименя в вуз, полностью понимая, что я не в состоянии на-писать вступительное сочинение, на коммерческое отделениеСПБГУ его писать не надо.

Сейчас я работаю пиарщиком, надо сказать, что дизлексиястала меньше, но все таки все мои тексты я всегда отдаю начтение корректору. Есть худшая фраза от начальства «Катя,текст ок, только исправь ошибки». «Какие?! Где?! Да не могуя, я уже все исправила». Есть мой друг Word и красныезмейки, показывающие мне что «что-то не то», но и сейчася могу написать слово, на которое у ворда нет вариантов,а иногда прокалываюсь в написании название файла. Диз-лексия накладывает на всю жизнь чувство стыда и страхаза все, что ты пишешь, мои рукописные письма всегдабудут детскими и позорить меня. Мал по малу это чувствонезащищенности и преувеличенной важности букв меняоставляет, но мал по малу.

Я не дружу с людьми профессии «учитель русскогоязыка» — человек моего круга никогда не пойдет учитьвсех русскому языку (я правда, считаю это поводом дляпрекращения отношений). Я не могу сложить популярнуюрифму, на мой взгляд, слова «мебЕль» и «олень» — риф-муются. Я люблю игру слов, но ненавижу шарады.

#7 2

011

Знак

и

Введение / О жизни дизлексика / 19

Александр Кравцов

«Знак переноса» — окончание аналитическогосеанса, завершение сессии, момент приостановкианализа и в то же время продолжение процесса.Манера, в которой проводит анализ Лакан, по-мещает в центр нашего внимания вопрос о томзначении, которое приобретает форма окончанияпсихоаналитической сессии.

В обращении анализанта со временем сеансамогут прослеживаться разнообразные истории,зачастую подлежащие интерпретации. Аналитикамхорошо известно, как течение сессии становитсяеще одним планом отношений, как пациент бе-режливо сохраняет на последние пять минут от-пущенного ему в кабинете времени самое ценное,и как упорствует в выборе нарочито окольныхпутей подхода к этому материалу. Описаниетакого «поведения» анализантов несложно отыс-кать в пресловутых учебниках «современногопсихоанализа», где, вдогонку, непременно следуютпрояснения и интерпретации этого явного со-противления анализу.

Но можем ли мы, коль скоро мы взялись рас-сматривать психоаналитический процесс как про-цесс речевой, позволить себе пренебречь стольявным вопрошанием анализанта?

Какой вопрос ставит перед нами окончаниеаналитической сессии? Когда конец свободнымассоциациям анализанта кладет не упрямый отсчетвремени, а многозначительный жест аналитика:

«На этом сегодня остановимся». Что означаетэта точка? Точка ли это?..

Лакановская практика проведения короткиханалитических сессий, призванная преодолетьрасчетливое сопротивление времени, сделать шагза пределы распорядка дня, которым опутанажизнь пациента, и тем самым вынести продол-жение анализа за двери кабинета психоаналитика,что дает она аналитику и анализанту?

Сама по себе практика лакановского форматасессий в наших условиях затруднена. Большинствоаналитиков работает в кабинетах с почасовойарендой, где сложно представить себе очередьиз ожидающих приема пациентов… Время началасессии определено практически всегда, времяокончания уже не так очевидно. Многие известныемне аналитики, практикуют довольно размытуюграницу окончания сеанса, плюс минус пять-десять минут, это то немногое, что можно поз-волить себе в рамках существующих структураналитических центров и кабинетов, и в то жевремя для психической реальности обоих участ-ников психоаналитического процесса это ужекое-что.

«Почему сессия всегда заканчивается на самоминтересном?» — спросила меня как-то моя ана-лизантка, поднимаясь с кушетки. Тогда мне непришло в голову ничего лучше, кроме как вер-нуть ей этот вопрос. Она ответила, что уходит

в глубокой задумчивости, как бы продолжая рас-путывать клубок своих мыслей в промежуткемежду сессиями, и не смотря на то, что следующаясессия, начнется, по глубокому ее убеждению,новыми проблемами и новым материалом,и к тому самому интересному вопросу, которыйона уносит с собой, вернуться не удастся, междусеансами все равно возникает какая то невидимаясвязь, цепочка… Цепочка вопросов, оставшихсяне без ответа.

И все же, что делает это самое окончаниесессии таким интересным? Что возникает в этомпрерывании дискурса анализанта? В моем опытеподобная техника окончания сеансов тесно связанас интерпретацией. Той особой формой ответааналитика, которая ничего толком не спрашивая,и ничего нового не повествуя, побуждает анали-занта продуцировать новый материал. Как из-вестно, хорошую интерпретацию отличает невосторженное согласие или яростное запира-тельство анализанта, а именно тот новый мате-риал, служащий ответом на вопрос, которомудаже не обязательно быть артикулированным.В чем, собственно функция интерпретации за-ключается? Здесь на ум приходят слова Лаканао том, что «речь… сама содержит в себе свой

#7 2

011

Знак

и

Клиника / Знак переноса / 20

Знак переноса

1 Жак Лакан. «Функция и поле речи и языка в психо-анализе». М.: Гнозис, 1995.

Клиника

ответ, и давая ответ, мы лишь подхватываем ееантифон с другого клироса»1. Грань между этойудивительно тонкой метафорой мэтра и тем, чтоназвано интроекцией здорового эго аналитикане так-то легко бывает различить. То, что кри-тикуемые Лаканом эго-психологи и теоретикиобъектных отношений представляют как интер-претацию, выглядит вполне сходно: можно вспом-нить и потуги Эрнста Криса разубедить своегоохотливого до свежих мозгов пациента в егопристрастии к плагиату, и нетривиальные ин-терпретации Мориса Буве относительно работыс неврозом навязчивости, однако все это не пе-реходит определенных пределов. Пределы этиимеют самое непосредственное отношение к тому,о чем представители так называемого современ-ного психоанализа столь старательно пытаютсяумолчать, а именно к языку и речи. Как под-черкивает Жак Лакан в своем втором семинаре,работа с «эго» пациента остается всецело науровне воображаемых конструкций, и кому бы,в конечном счете, пресловутое «эго» не принад-лежало, в дискурсе анализанта оно никакого но-вого эффекта не производит. «Говоря с пациентомна его языке, речи ему не вернуть»2. Именнов этом и заключается функция психоаналитиче-ской интерпретации — заговорить с анализантомна другом языке и тем самым вернуть ему речь,вернуть его к той речи, в которой рождается ис-тина.

В окончании анализа по будильнику, последнееслово остается как бы ни за кем. Кажется, оно

принадлежит распорядку времени, неумолимомуГосподину, снимающему всякую ответственностьс обеих сторон, за что, надо полагать, он таки любим некоторыми аналитиками. На самомже деле, мы видим это в клинике, — слово остаетсяза анализантом, более того, оно остается в прямомсмысле «за ним», спрятанным, так и отклады-вающимся в бесконечности неопределенногоподходящего случая. Такой способ завершенияпредставляется этаким авторским троеточием,местом удовлетворительной недосказанности,и в то же время местом несказуемости.

Окончание аналитического сеанса, положенноеуказанием аналитика, хотя и требует от послед-него принятия собственной ответственности,тем не менее производит необходимый эффектв дискурсе анализанта. Оно создает эффект со-бирающей интерпретации. Анализант приходит,ложится на кушетку и начинает говорить. Засорок-пятьдесят минут материала может бытьголовокружительно много или опустошающеемало, однако, когда словам его приходит в тойили иной степени логический конец: что должнопроизойти со всем тем, что уложилось на бумагупочерком аналитика? Что будет с этим в миреанализанта?

«Единственная цель, которую может ставитьсебе анализ, — это появление истинной речии осознание субъектом своей истории в ее соот-несенности с неким будущим»3. Именно на этусамую соотнесенность с будущим направленафинальная интерпретация аналитика. Этот особый

вид интерпретации, по которому можно дога-даться, что твой час пробил. Интерпретации не-привычно долгой и пространной, производящейсобирание всех петель сессии на одну единуюспицу — спицу жизни субъекта. Интерпретацияэта почти всегда заканчивается одним и тем же —зависанием еще одной петли дискурса над остриемспицы, направленным на дверь. Дверь в жизньанализанта, дверь в его будущее, в котором емупредстоит так или иначе прожить тот промежутоквремени, что разделяет два аналитических сеанса.Зачастую от анализантов можно услышать, чтоаналитические сессии отмеряют их жизнь, словноверстовые столбы: жизнь как бы собираетсяв пространстве аналитического кабинета. И в тоже время оживающее прошлое и осмысляемоенастоящее сплетаются в единую линию анализа,линию жизни, линию, которую одна моя анали-зантка описала так: «Вы знаете, окончание нашихвстреч можно сравнить со страницей письменноготекста, в конце которой стоит знак переноса,и пока ты переворачиваешь эту страницу, в головепроносится целая жизнь». Если роль аналитика,как пишет Лакан, «сводится к расстановке в речисубъекта ее диалектической пунктуации»4, тоэтот маленький значок, который на письме обо-значает продолжение мысли и окончание места,представляется мне весьма важным аспектоманалитических отношений. Не зря название егонапоминает нам об одном из основных психо-аналитических феноменов, которое, собственно,отношения и обуславливает.

#7 2

011

Знак

и

Клиника / Знак переноса / 21

2 Жак Лакан. «Варианты образцового лечения». Семинар2. М.: Гнозис/Логос, 2009.

3 Жак Лакан. «Функция и поле речи и языка в психо-анализе» М.: Гнозис, 1995. 4 Там же.

Айтен Юран

Погружаясь в чтение лакановских семинаров, мы натал-киваемся на различные сюжеты, связанные с пребываниемЛакана на природе: на ставшие почти «ритуальным отдох-новением» поездки зимой в горы, что прерывали семинар-ские встречи на три зимние недели, поездки в выходныедни в загородный дом, из которых Лакан привозил различныезарисовки, призванные стать затравкой или иллюстрациейкакой-либо мысли… Многие чрезвычайно важные рас-суждения в поле теоретического схватывания также ока-зывались связаны с «природным» обрамлением — будь тона маленьком рыболовецком суденышке в Бретани в лучахзаходящего Солнца в той памятной встрече с консервнойбанкой, которая положила начало всей лакановской оптикерасщепления взгляда и глаза, или в длительном полете надсибирской равниной в созерцании ландшафтов и причуд-ливых линий, открывающихся сверху и послуживших ос-новой рассуждениям о письме, записи, букве и диалектикезнания и наслаждения… При этом можно задаться вопросом:как вписывается природа в систему лакановской мысли?

IНа встрече 1 декабря 1954 года (второй сезон семинаров),

на которой присутствуют Маннони, Анзье, Ипполит, идетбурное обсуждение темы взаимоотношения природногои человеческого планов у Леви-Стросса. По ходу этого об-суждения выстраиваются разные модели этой взаимосо-отнесенности, при этом также появляются прояснения самогоЛакана, позволяющие уловить его позицию в этом вопросе.По его мысли, особенность человеческого мира заключаетсяв том, что в его существовании «в каждый момент и навсех уровнях» участвует символическая функция. Хотя на-чатки символической функции можно обнаружить и запределами человеческого, и в природном плане, Лакан под-черкивает, что речь идет только о начатках, человек сампридает символическую ценность и функцию имеющимсяв природе формам. «Именно человек вносит понятие асси-метрии. Асимметрия в природе ни симметрична, ни асим-метрична — она лишь то, что она есть»1. Другими словами,природа всегда дана человеку сквозь символическую сеть;взаимоотношения человека с природой опосредованыстеной языка.

Лакан говорит о «цепкости», свойственной символиче-скому порядку, к примеру, группирующему звезды в созведия.Символическая сеть позволяет различить природное, про-извести его разметку. При этом наивно полагать, что че-ловеческое или символическое произрастает из природногоплана. Позиция Лакана такова, что никаких заимствованныху природы символов нет, и почему та или иная конфигурациясозвездий сложилась в Большую или Малую Медведи-цу — в рамках каузальной модели не прояснить. Символ

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 22

Знаки природыПовседневность

1 Лакан Ж. Семинары. Книга 2. «Я» в теории Фрейда и в технике психо-анализа (1954/1955). М.: Гнозис/Логос, 1999. С. 59.

не произрастает из реальности или не вырабатываетсяна основе ощущаемого. Символ — это элемент, который«…вводит в человеческую реальность что-то иное, отличноеот нее, формируя те первые предметы, по отношению к ко-торым можно говорить об истине». Символы вводят в ре-альность животную иную реальность. Лакан отмечает, чтопри том, что есть некие преимущественные образы —образы человеческого тела, солнце, луна, сводить психоанализк такого рода воображаемым темам нельзя. Здесь естьбольшая опасность потерять радикальное отличие симво-лического порядка и воображаемого.

Вполне возможно, что именно такая бескомпромисснаяв этом вопросе позиция необходима для предотвращениятех моделей соотношения с природным порядком, которыепроникают в психоаналитические концепции, к примеру,в качестве архетипов и, по сути своей, основаны на путаницесимволического и воображаемого регистров. В такого родапрояснениях Лакана грань между природным и человеческимпрочерчивается как грань между природным и символи-ческим.

На этом же семинаре, на встрече 25 мая 1955 года, Лаканзадается вопросом: «Почему планеты не говорят?» Вопрос,на первый взгляд, предстает чрезвычайно странным, — каквообще можно помыслить ситуацию, в которой планетамогла бы заговорить? Последуем за лакановскими размыш-лениями далее: человек планетой не является, хотя есть по-стоянные попытки рассуждать о людях как о лунах, мы«только и делаем, что вычисляем их массу и гравитацию»2.При том, что слова эти произнесены почти 60 лет томуназад, они звучат еще более актуально сегодня. Очевидно,речь идет о постоянных попытках объективации человека,помещения его в некие закономерности, а значит, о стремлениисделать его предсказуемым, подобно лунному объекту, про-считываемому в своей траектории. Можно тогда сказать,что планета в лакановском смысле заговорила бы, если быотклонилась от просчитанной траектории, если бы мы ее

обнаружили отнюдь не там, где предполагали, ведь «…то,что их можно неизменно найти на одном и том же месте,как раз и служит одной из причин, по которой они не гово-рят»3.

Планеты не говорят в силу того, что классическая научностьзаставила таки их замолчать, вписав в предсказуемую зако-номерность: «…все, что входит в единое поле, навеки ли-шается дара речи». Вспомним Эйнштейна с его уверенностьюв том, что Бог не обманывает и не играет в кости — это таопора, которая позволяла заниматься наукой. Это жекасается и попыток объективировать человека, закрепитьв некоей определенности, в то время как в самой сердцевинечеловеческого обнаруживается инаковость другого порядка,он не равен себе, а значит, не целокупен.

Здесь просматривается лакановская противоположностьмежду речью и языком — говорить планеты смогли быв том случае, если бы начали нас обманывать, ведь обманпредстает как одно из основных измерений субъективности.При этом Лакан говорит не только о планетах, траекториикоторых не столь очевидны, он говорит о звездах. «Звездыреальны, всецело реальны — в принципе, в них нет ничего,что было бы другого порядка, что вносило бы в них моментинаковости, они суть то самое, что они суть»4. Это позволяетЛакану проиллюстрировать принципиальное для него по-ложение, что реальное — это то, что можно найти на томже самом месте. Более того, именно эта регулярность су-точного движения в природе, то, что, звезды обнаруживаютсянеизменно на том же самом месте, позволила обнаружитьнекую устойчивость изменчивого мира вокруг, зафиксироватьего текучесть и подвижность. И именно отсюда создаетсявпечатление, что «символическое бьет из реального ключом».Лакан предупреждает, что эта видимость не должна вводитьв заблуждение: «…думать, будто символы действительнопроизошли из реального, на самом деле не стоит»5.

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 23

2 Там же. С. 336.

3 Там же. С. 341.4 Там же. С. 340. 5 Там же. С. 341.

Спустя пять лет, на семинаре «Этика психоанализа»,Лакан вновь рассуждает о функции звезд, точнее, о полярнойзвезде отношения человека к реальному. Стремление отыс-кивать то, что повторяется, то, что возвращается на то жеместо, предстает как «…изначальный позыв, вынуждавшийнас веками прокладывать в Реальном борозды, чтобы об-ратить полученную структуру в нашу замечательно эф-фективную, но в высшей степени обманчивую науку»6.При том, что регистр реального будет нюансироватьсяи прописываться Лаканом гораздо позже, граница при-родное/человеческое начинает облекаться в такого родарассуждениях в границу реальное/символическое. Именнона этой границе, по сути, в точках скрепки того, что воз-вращается все время на то же самое место, конституируетсяи собирается человеческая реальность. Лакан, к примеру,говорит о колоссальной роли, которую сыграли Плеядызвезд в развитии средиземноморского мореплавания: «Развене очевидно, что именно наблюдения за возвращением звездна круги своя — наблюдения, которые велись веками —позволили описать реальность как физическую структуру,каковое описание мы, собственно, и называем наукой?»Именно в такого рода кажимости устойчивости отношенийвыстраивается вера в существование законов науки. Можносказать, что «законы… спустились с неба на землю, из эм-пиреев перипатетической физики к Галилею».

В этом своем отношении с постоянством в природечеловек создавал ритуалы, которыми было необходимо со-провождать природные и сезонные циклы. К примеру, «еслиимператор Китая не проложит в определенный день весныпервую борозду, ритм времен года будет нарушен, если в ко-ролевском доме нарушен порядок, море вторгнется во владенияземли». Лакан сравнивает это отношение человека к природес тем, что можно обнаружить в связи с персонажем пьесыаллегории «Шантеклер» Ростана. Напомню, все действиепьесы происходит на птичьем дворе; Шантеклер, петух,

которому удается вырываться изредка на волю, в лес, и петьславу Солнцу, при этом, будучи уверенным в том, чтовосход и заход светила зависят от его песен. Точно такаяже вера была свойственна человеку — вера в то, что самасохранность природных циклов как-то связана с поддер-жанием ритуалов. Лакан отмечает: «Они не думали, конечно,будто Реальное исчезнет, если они не примут в поддержаниипорядка вещей своего участия, они боялись, что оно окажетсяпотревожено»7. Ритуалы были призваны поддержать закон:«оговорка очень важная, говорит Лакан, ибо сохраняет засуществованием Реального строгую безусловность»8. Далее,что-то изменилось, когда стало ясно, что ритуалы ничегоне меняют, что «великие часы природы ходят сами». Этои есть тот момент, когда рождается новый научный порядок.

В сердцевине этой веры трудно не усмотреть порождениевоображаемого регистра. Действительно, почему эти письменана небе из светящегося конгломерата точек читаются че-ловеком именно таким образом? Не получается ли, чтов воображаемом регистре они и начинают говорить, оче-ловечиваются, одушевляются, обретают характеристикисубъективного существования, при этом надо добавить, —начинают говорить из нарциссического регистра, то есть пред-сказуемым образом, так как речью их здесь наделяет самчеловек. Хотя стоит заметить, что шествие технонаучностив нашей современности предстает своего рода гибридомнауки и вульгарного мистицизма, сращивающей и то и другоев различных проявлениях, на деле эксплуатирующих вооб-ражаемый регистр.

Итак, одна из позиций Лакана в контексте его первыхсеминаров заключается в том, что доступа к природе внеозначающего у человека нет. При этом символическое непроизрастает из природного, хотя аналогия и усматриваетсяв повторяемости природных циклов и человеческих ри-туалов.

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 24

6 Лакан Ж. Семинары. Книга 7. Этика психоанализа (1959–1960). М.:Гнозис/Логос, 2006. С. 100.

7 Лакан Ж. Семинары. Книга 2. «Я» в теории Фрейда и в технике пси-хоанализа (1954/1955). М.: Гнозис/Логос, 1999. С. 421.8 Там же. С. 422.

II

В пятом семинаре Лакан высказывает интересную мысльоб означающем как полости, которая вторгается в полнотумира: «язык проникает в вещи, бороздит их, поднимаети переворачивает целые их пласты»9. Как представляется,во многом эта мысль Лакана продолжает размышления пре-дыдущих лет, но трудно не заметить, что появляются и новыенюансы, намечающие дальнейшую концептуализацию регистраРеального. Лакан отмечает: «…мы знаем теперь… что вы-кристаллизовывались вещи, за исключением заблуждений,отнюдь не в языке», более того, трудно не заметить «странныеконвульсии, которые возникают в вещах в связи с тем способом,которым мы о них вопрошаем, и, с другой, любопытные

тупики языка, который в момент, когда мы о вещах говорим,становится нам вдруг решительно непонятен»10.

И если в классической научности вся небесная реальностьвписывалась «…не во что иное, как в одно-единственноеобширное созвездие означающих»11, что можно рассмат-ривать как попытку укрощения Реального в ткани языкав стремлении заставить-таки замолчать вселенную, то в при-знании важности самого способа вопрошания открываютсяиные грани. Классический научный способ вопрошанияоказывается несостоятелен; Реальное начинает выпирать,разрывая ткань символического, и настоятельно демон-стрируя отныне свою несокрытость в той символическойигре, которая была основана на вере, что природа и Бог неблефуют. Трудно не согласиться с тем, что «…маленькаясимволическая игра, к которой системы Ньютона и Эйн-штейна сводятся, имеет к Реальному весьма слабое отно-шение»12. Можно сказать, что весь научный классическийдискурс можно рассмотреть с точки зрения гигантскойреализации фантазма защиты от того, что не вписываетсяв единое созвездие означающих.

Само стремление искать то, что повторяется, так какименно это и является гарантом обнаружения его на томже месте, и привело «…нас к последнему пределу, у которогомы ныне находимся, — пределу, где под сомнение мы вправепоставить любое место, а в реальности, которую мы стользамечательно научились ставить с ног на голову, ничтоне тешит нас уверенностью в своем возвращении». От ил-люзий классической научности мало что осталось, подсомнением оказываются и места и то, что обнаруженныезакономерности носят вневременной вечный характер.«…Теперь, много лет спустя после того, как удивительныйНиколай Кузанский сделал решающий шаг в науке, одним

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 25

9 Лакан Ж. Семинары. Книга 5. Образования бессознательного.(1957/1958). М.: Гнозис/Логос, 2002. С. 524. С. 411.

10 Там же. С. 412.11 Лакан Ж. Семинары. Книга 11. Четыре основные понятия психо-анализа. Образования бессознательного. (1964). М.: Гнозис/Логос, 2004.С. 161.12 Лакан Ж. Семинары. Книга 2. «Я» в теории Фрейда и в технике пси-хоанализа (1954/1955). М.: Гнозис/Логос, 1999. С. 424.

из первых заявив о небеспорочности звезд, мы прекраснознаем, что они могли бы на том же месте и не оказаться».

Итак, речь идет о каком-то радикальном ином подходек миру, о принятии мира непредсказуемости, в которомпод сомнением оказываются места и привычные законо-мерности. Такого рода мир требует включения непредви-денности, случайности в его описание: необходимо допустить,что планеты могут начать говорить абсолютно непредска-зуемо, другими словами, предположить возможность самогоневероятного события. Эмиль Борель, французский мате-матик, автор книги «Случай» отмечал, что «…как бы нибыла мала доля, отведенная в мире свободе, между тем ми-ром, в котором она существует, и тем, из которого она ис-ключена, целая пропасть»13. С этим трудно не согласиться.Именно поэтому даже такое, как представляется, невероятноесобытие как превращение воды, поставленной на огонь,в лед, нет права называть невозможным. И именно с этимвключением случайности в описание мира связаны рево-люционные поиски в физике XX столетия.

На тему необходимости и случайности Лакан очень опре-деленно высказывается в семинаре «Encore», прописываянеобходимость как то, что не перестает писаться, другимисловами, имеет возможность быть записанным, а случайностькак то, что перестает не писаться, то есть потеряло навсегдавозможность быть вписанным в некий порядок. В такогорода подходе случайное вновь сближается с Реальным.

Представляется, что тема столкновения природного и че-ловеческого порядка ярко проявлена в последнем фильмеЛарса Фон Триера «Меланхолия». В первой части фильмаречь идет о свадебном ритуале и отклонении от него в силувторжения непредвиденного элемента, который невозможнопросчитать — безумия главной героини. Разворачивающийсяпсихоз расстраивает весь благопристойный порядок пышнойсвадебной церемонии. Во второй части фильма расстраи-вается порядок движения небесных тел, — Земле угрожает

катастрофа в силу непредвиденного пересечения ее движенияс траекторией другого небесного тела, с планетой «Мелан-холия», тысячелетиями скрывавшейся за солнцем, но не-предсказуемо поменявшей направление своего движения.Обжитое и просчитанное космическое пространство пе-рестает быть таковым. Настойчиво дает о себе знать элемент,уклоняющийся от просчета, который уже невозможно неучесть. В этих отклонениях от заданного порядка трудноне усмотреть механизм, когда непринятый в расчет элемент,будучи не только невписанным в символический порядок,но и потеряв право на это вписывание в будущем14, воз-вращается в качестве Реального, производя разрушительныепоследствия в имеющемся порядке. Трудно не заметить,что в фильме представлена некая избыточность природнойкрасоты, и именно в силу этой избыточности пейзажинесут в себе отголоски жуткого.

Лакан также далек от любого рода представлений о па-сторальном измерении культуры и возврата к природе,в ее лоно в качестве врачевания всех недугов. Психоанализи имеет дело с тем, что не вписывается в пасторальное из-мерение. Ведь дело отнюдь не в усовершенствованной природеи не в природном совершенствовании, а в том, что сердцевинойчеловеческого порядка является остаток, ускользающийот любой символизации. Влечение это всегда уже от/влечениеили отклонение — отклонение от просчитанной законо-мерности; в этом отклонении суть именно неприродногочеловеческого измерения в психоанализе.

На признании этого непросчитываемого элемента дер-жится этика психоанализа как невозможности объективациисубъекта в силу принятия доли случайности, отклоненияи непредсказуемости в его описании. Трудно не вспомнитьсейчас очень важную мысль Лакана о том, что вряд лиможно обнаружить еще какой-либо вид человеческой дея-тельности, который был бы в такой степени нацелен наядро Реального как психоанализ.

11.09.11

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 26

13 Борель Э. Случай. Государственное издательство. Москва–Петроград:1923. 14 Лакан определяет как то, что перестает не писаться.

III15

«…какая связь может быть между человеком и восходомсолнца, если человек этот не поддерживает в качестве говорящего прямой связи с означающим?».

Ж. Лакан

Не так много мест на земле, каждый миг являющих из-менчивость, неуловимую подвижность, и при этом демон-стрирующих отнюдь не беспокойное движение поверхностнойжизни, а вечное спокойствие, скрывающееся за изменением.Таким местом оказалось Ладожское озеро. Признаться, словоозеро здесь как-то неуместно, его сложно произносить, —этот водный массив каждой своей клеточкой вне сомнениятаит в себе очень близкую память Мирового океана. На-верное, именно поэтому, будучи причастным к величиюЛадоги, вновь задумываешься о совсем далекой от обще-принятой теории происхождения Земли: быть может,ядром планеты оказывается водород, выброс которого изглубин земли и его встреча с кислородом в литосфере и при-водит к формированию этой текучей подвижной прозрачнойводной субстанции? И тогда каждая капелька Ладоги таитв себе память о траекториях струек водорода, пронизы-вающих толщи планеты… память о недостижимых глу-бинах, и тогда становится понятным, откуда такая силаи мощь каждой клеточки этого водного массива, ощущаемые

от сосуществования с ним какое-то время?! При этом естьто, что лишено любого сомнения… Ладога имеет оченьтонкую связь с далекими небесными светилами. Это то,что неизменно присутствует: за полчаса до восхода Солнцаладожские воды начинают бурлить, даруя колоссальноеощущение близости неба, и бессилие в понимании той связи,которая есть между водой и небесным светилом, располо-женным на расстоянии многих миллиардов световых лет.

Прожив какое-то время у этой водной чаши трудно непрочувствовать, что в каждой капельке отражаются про-цессы недостижимых глубин земли и звездной пыли далекихГалактик, Млечного пути и памяти иных водных массивов,приходящих с нею в соприкосновение. И все же… При всейтекучести, подвижности и изменчивости этого водногомассива, обрамленного соснами, кварцевыми песчинкамибогатой палитры, камнями, таящими в своих узорах зага-дочные письмена, валунами, об которые разбиваются волны,можно попробовать зафиксировать в означающем триразных состояния.#7

201

1 Зн

аки

Повседневность / Знаки природы / 27

15 Представленная ниже небольшая заметка с летнего путешествия не является продолжением предыдущего текста. Напротив, она быланаписана гораздо раньше в попытках справиться с сильными впечатлениями, связанными с изменчивостью, подвижностью, текучестьюи неуловимостью видимого природного пейзажа и только потом появилось желание задуматься на тему того, почему так важно оказалось связатьэти состояния с разными «философиями», символическими сетями, в связи с чем и появился представленный выше текст.

Философия Дзэн. Июнь

Оказывается, Ладога может потерять любую границу,производя абсолютное пространственное проваливаниев небо, и тогда, находясь рядом, не можешь осознать, гдеверх, где низ, — теряешь любую пространственную ориен-тацию. Предельно пастельные оттенки, одинаковые вовсем видимом пространстве, без различий в яркости и плот-ности, как на поверхности воды, так и в глубинах замершегонеба, усиливают это головокружительную потерю ориен-тиров. Никакого сложного разнообразия, напротив, про-стота, возведенная в абсолют. От окончательной потерисебя в пространстве удерживает только видимая полосаострова, позволяющая заземлить видимое. Какое-то спо-койствие буквально заливает все вокруг, — не дзэновскоели преодоление двойственностей между верхом/низом,водой/воздухом, небом/землей являет собой такая Ладога?!Может поэтому и восход солнца в этом состоянии Ладоги

больше похож на «смятение» светила, также потерявшегоориентиры… где отражаться — в воде или в небе?!

Впрочем, почему спокойствие приписывается дзэн? Ведь«…когда раздается щелчок, все, что покоилось в духе, взры-вается, как извержение вулкана, или вспыхивает как удармолнии. Дзэн называет это «вернуться к себе…» Ладогавозвращается к себе, прочерчивая границу с небом… и этоуже о другом состоянии.

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 28

Философия Страсти. Июль

Такой можно было застать Ладогу во второй приезд:бурную, беспокойную, экспрессивную, оглушающую. Впрочем,почему бы это состояние не назвать продолжением преды-дущего?! Ведь когда вечное спокойствие отделяется от«беспокойного движения на поверхности жизни», оно можетпроявиться как «спокойствие кипящего масла», спокойствиебушующего огня. Ладога была именно такова, она выбра-сывала с неимоверной мощью волны, одну за другой, всес большей силой; волны, накатываясь на камни, побледневшиеот ярких лучей Солнца, вновь оживляли их, придавали соч-ность и цвет, белоснежная пена волн проникала в самыесокровенные каменные ущелья… Это была Ладога страстная,пускающаяся в путь за мельчайшими, почти непроходимымиизгибами береговой линии, — она была подобна кипящейлаве или капельке, раскалываемой молнией, — такая жеослепительная и живая в этот миг. При этом поражал

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 29

контраст с абсолютной безжизненностью неба. И делодаже не в отсутствующих облаках, напротив, они при-сутствовали как отколовшиеся от массива воды, даже со-хранившие глубокий синий цвет Ладоги, но при этом, и этосамое удивительное, они были почти неподвижны. Казалосьвся страсть мира, человеческих отношений, любви и нена-висти — все бушует именно здесь, у поверхности воды,небо же сохраняло полное спокойствие. Еще никогда такярко не была проявлена линия горизонта…

Штормовая Ладога могла явить именно такой восход,который фотография бессильна запечатлеть. Это состояниенеподвижности неба и взрывающегося в своей экспрессии«моря».

Философия Ничто. Август

Такого ранее видеть не приходилось. Ладога предсталагладким экраном, отражающим красоты звездного неба.Половинка оранжевой луны, восходящая над бескрайнимиводами, в той же точке, где восходит солнце, вместе с за-сматривающей пустотой ночи, упразднившей любые земныеобъекты и тишиной, возведенной в абсолют, огромныйкупол неба, лишенный любого присутствия и движения,создавали ощущение нереальности видимого. Казалось, что-то сакральное было разлито везде, проникало в каждыйфрагмент видимого и ощущаемого, наполняло, подобноживой медитации Ладоги. Она выбросила наружу всю

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 30

сокровенную суть, вся была занята жадным впитываниемлунного присутствия, мерцания далеких галактик… Что-то предельно эротичное было в этом, невольно оказывалсясвидетелем некоего таинства, открывшегося глазам, боясьспугнуть, всколыхнуть головокружительную красоту ви-димого, красоту, почти освобожденную от человеческихпределов. Полнота существования ощущалась как предельноеобнажение, казалось, другого мира больше нет, — он весьпредставлен здесь. В открывшейся картине — в блеске хо-лодных светил, в серебряной поверхности воды, ощущалосьабсолютное дыхание вечности, Ничто, пустоты, смерт-ности, конечности того, кто смотрит и величия того,кто показывает. В этой музыке абсолютной тишины,

появилось еще одно яркое светило — нептуновая дорожкатонкой линией, подобно серебряному волоску, протянуласьпараллельно лунной, связывая с этой бесконечно-далекойи близкой планетой…

Каким может быть восход после такого дыхания вечности?Таким, что растаскивает небо и землю, напоминая о необхо-димости их разделения… Ведь стоит прикоснуться к этомудыханию Ничто еще немного, вряд ли будет возможностьвернуться к привычному нечто… Батай не раз говорило своей любви к словам одного исследователя, записанным вольдах, в которых он умирал: «Я не сожалею об этом путеше-ствии». Наверное, то же можно было бы сказать о Ладоге.

22.08.2011

#7 2

011

Знак

и

Повседневность / Знаки природы / 31

Петр Разумов

В этой скромной работе мне бы хотелось вернуть в ин-теллектуальный оборот главный политический текст XX века,сборник статей о русской интеллигенции под редакциейБердяева «Вехи». Значение его сразу оценили современники,в том числе вождь мирового пролетариата Ленин, которыйбыл крайне раздражён. Смысл его раздражения очевиден:он был задет, его уличили. А вот в чём, нам и предстоит ра-зобраться.

Интеллигенция, кажется, кается. Но в чём её вина? Винав ложно понятом чувстве стыда. Её источник авторам статейне ясен, но если применить психоаналитический инстру-ментарий ко всему корпусу текстов и ситуации вообще,кое-что всё же удастся заметить.

Во-первых, революция в России делалась сверху, т. е. нецарём, разумеется, но всё же относительно привилегиро-ванным классом: дворянами начиная с декабристов и раз-ночинцами начиная с Герцена. Собственно угнетённыеэтого самого гнёта, казалось, не ощущали, и только в ре-зультате работы политтехнологов типа народников простойчеловек (сначала крестьянин, затем — рабочий) оказалсявовлечён во всеобщее движение. Что с психоаналитическойточки зрения двигало всю эту массу?

«Вехи» отвечают на этот вопрос: чувство вины. Виныперед народом. Но так ли это надо понимать сейчас?

Кто были разночинцы? Это некий средний слой, обра-зовавшийся в России на волне капитализации общества,но поскольку рыночные отношения в доиндустриальной

России ещё не сложились и старая элита продолжала пре-бывать во власти, эти люди оказались лишними. В полуфео-дальной России XIX века было два занятия для образованного(читай: знатного) человека: это статская служба либо военная.И то, и другое было неким служением сюзерену, продолжаладействовать средневековая социальная номенклатура. Раз-ночинец же просто оказывался не у дел, интеллектуальныйтруд, на который он был способен, ещё не был востребован.

#7 2

011

Знак

и

Закон / Русская революция как эдипальный комплекс / 32

Русская революция как эдипальный конфликт

Закон

И вот в виду этого революция и захлёстывала этот лишнийкласс.

Здесь уже можно отметить, что покинутым в российскойсоциальной системе оказывается вовсе не народ, якобыугнетаемый, а всё тот же производитель идеи угнетенияи носитель чувства вины: революционная интеллигенция.

И корень этого чувства вины легко усмотреть. Это и будетта самая покинутость, которую ощущает новообразованныйкласс по отношению к отцу-царю.

За что же отец был убит? И почему его смерть не привелак возникновению нового общественного договора?

Во-первых, потому, что капиталистические отношенияещё не сложились, а старые формы общественного устрой-ства деформировались, но не отменялись. Но это объяснениемарксистского извода мало что объясняет в плане психо-логии.

Занять место отца — вот желание субъекта, вовлечённогов эдипальную драматургию. Но это место занято, потомусвято. Именно амбивалентность отношения к отцу в ре-зультате и смиряет отпрыска с мыслью, что таким, как тот,ему не быть.

Кажется, произошло следующее: на место отца встал неинтеллигент, как этого требовало его желание, а народ, по-тому что интеллигент, отождествившись с ним (народом),его на это место как бы пропустил.

То есть в символическом плане произошла именно ре-волюция, смена элит. Отец убит, а народ на его месте. Ноосуществил её не народ, который вообще в этой схватке неучаствовал, а интеллигенция.

И в структуре новой власти, пройдя сквозь жерло само-поедания, интеллигенция таки оказывается привилегиро-ванным классом. Позднесоветское общество, как это нипарадоксально, обслуживает именно её интересы.

Здесь уже выход к проблематике контрреволюции в СССРи роли в ней интеллигенции, о её мотивах и причинах само-ликвидации, но ограничимся пока XIX – началом XX века.

Итак, чувство вины, которое обуяло прогрессивную ин-теллигенцию к концу XIX века, приводит к убийству отца.И чувство вины не последует, а предшествует этому об-стоятельству.

Теперь попробуем обрисовать этот конфликт по-другому.Вернём эдипову треугольнику третью вершину — мать.Материнская роль народа здесь очевидна. Народ любитвласть и того, кто её представляет. Новоиспечённый пре-тендент на это место требует у народа такой же безответнойлюбви, но сталкивается с известным сопротивлением. Будучи в заблуждении, что заняв место отца, он этулюбовь обретёт, интеллигент свергает отца, но вместотого, чтобы занять его место, создаёт новый культ, тоесть женит народ и власть, как бы испугавшись крово-смесительной связи и умывая руки после столь тяжкойрокировки.

Здесь интересны два момента. Во-первых, полная уве-ренность интеллигента в том, что любовь существует, простопо каким-то причинам она досталась не ему. И, во-вторых,то, что обиженный отпрыск ищет некой третьей любви: ондобивается любви отца, но её не находит. Он добиваетсялюбви матери, вступая в схватку с отцом, но она ему ненужна. И оказывается, что он ищет любви вообще, некогодопубертатного или даже внутриутробного рая (комму-низма), когда роли не определены и всё пребывает в ка-ком-то спутанном единстве.

Именно здесь, кажется, и заключается русская беда и рус-ский грех. В неумении быть взрослым, любить и то, и другое(отца и мать), но и себя, обретая себя в этой возможностикак субъекта и как личность. Уважение ещё не нашло своихграниц, произвол желаний раздирает социальный организмна противоречия и конфликты, всё рушится, не имея ос-нований во взаимосвязи частей целого.

Не здесь ли мы по сию пору и не пора ли проанализироватьсебя и других в себе, обратившись к специалисту?

#7 2

011

Знак

и

Закон / Русская революция как эдипальный комплекс / 33

Галина Шешина

В тесной от количества народа аудитории № 10 я неожи-данно узнаю, что в моей дипломной работе не хватаетодной из заключительных частей. Я-то знаю, что моя работасплошное решето, но о том, что нужна еще и схема, изоб-ражающая линию разлома в скальной породе субъекта, —слышу впервые уже на самой защите.

«А что вы хотите?», — говорит голос невидимого членакомиссии — «ведь вы учились в институте психоанализа!Фрейд черным по белому писал в своей последней работео расщеплении субъекта. И не раз напоминал о пределеанализа — «той скальной породе». Так что вы просто обязаныпродемонстрировать нам свое умение вычислять по пятиточкам, ну или семи, предполагаемую линию разлома, тре-щину, уходящую от поверхности к ядру!»

В полном недоумении обращаюсь я взглядом к моим со-курсникам, а в ответ — ближайшая соседка протягиваетмне как образец свою работу. (Девушка эта для меня оли-цетворение лоска и гламура нашей группы в реальности!)

И вот, я пытливо рассматриваю ее схему расщеплениясубъекта — она выполнена как рекламный плакат оченькачественной глянцевой цветной печати в ярких красках.Изображенная скальная порода — огромная гора в горнойцепи. И действительно, автором работы спроектированапредполагаемая линия раскола, она проходит через точкив форме созвездия, похожего на «Большую медведицу»;основание ковша располагается в самом низу платформыгоры, а ручка ковша устремляется к вершине. Автор оченьталантливо создал изображение, я даже зачаровываюсь глу-биной трещины, в недрах которой угадывается раскаленная

#7 2

011

Знак

и

Инъекция Ирмы / Сон о неоконченной защите диплома / 34

Соно неоконченной защите диплома

Инъекция Ирмы

огненная магма на фоне серо-синего основного фона изоб-ражения. В целом, картинка напоминает мне схему горно-лыжной трассы в Пиринах, с обозначением проложенныхтрасс разной сложности.

И тут невидимый голос члена комиссии буквально «при-пирает» меня к немедленной демонстрации подобногоизображения у меня в работе! Я начинаю медленно листатьодну из последних станиц моей работы, а там — сплошнойтекст и никаких картинок! И текст очень странный. Онкак будто бы напечатан на старой печатной машинке не-умелыми руками. Чернила в этой машинке подавались не-равномерно при печати букв текста. Я вижу каждую литерув отдельности, и каждая имеет свою интенсивность окраски.И в этот момент, невидимый член комиссии обретает не-четкие очертания человека сидящего рядом. И вдруг, этотчлен комиссии понимающе начинает кивать головой, какбудто ему что-то понятно. Но мне-то не понятно, что онимеет в виду! Мы вместе начинаем вглядываться в этиплохо пропечатанные, и наоборот слишком жирно отпеча-танные литеры, и он с восторгом говорит:

«Вы сумели с помощью разной подачи интенсивностичернил сконструировать в форме ребуса линию разлома?!Какой креативный подход в построении изображения линиираскола!»

Я же по-всякому пробую, то напрячь зрение, то расфо-кусировать, пытаясь увидеть то, что увидел в игре плохопропечатанных букв член комиссии. И вдруг я начинаюугадывать контур линии фигуры, которая выпячивает состраницы. Контур этот состоит из самых пропечатанныхбукв на фоне остальных, плохо пропечатанных. Он похожна иероглиф, и напоминает латинскую букву Z— знак рас-щепленного субъекта у Лакана. Но угадываю, я как будтобы для того, чтобы понять, чего же хочет он, член комиссии.

Совершенно не понимая, как это могло таким образомпропечататься (ведь я точно знаю, что пользовалась своимпринтером с новыми чернилами), я обращаю вниманиечлена комиссии на сноску-комментарий внизу левой стра-ницы текста, которая, в свою очередь, тоже выполнена

в ребусном построении. Но в ней более отчетливо, чемв основном тексте, читается по слогам-конструктам некаяфраза «КРУ-ШЕ-НИЕ Э-Р-А-Р-ТЫ».

Пораженная наличию подобного ребуса в моем дипломе,я не успеваю опомниться, как член комиссии принимаетмою работу и уходит.

#7 2

011

Знак

и

Инъекция Ирмы / Сон о неоконченной защите диплома / 35

Ювченко Полина

В прошлом номере в КИБЕРРЕАЛЬНОСТИмы рассматривали, что такое web-link в желаниисовременного человека, сидящего за компьютером.В раскрытии этой темы мы неизбежно вынужденыбыли столкнуться с феноменом БОГИНИ форума,или — шире — целого сегмента Инета.

Исследуем его подробнее, ведь БОГИНЬ в ме-диа-пространстве становится все больше, и онипривлекают своей простотой, красотой и косми-ческим холодом. Тем более, что Лакан заверят:идеалы эти легко обнаруживаются, и прежде всегоидеал Прекрасной Дамы. Их истоки следует искатьв систематическом использовании означающего.

БОГИНЯ = медиавирус в форме концептуали-зированного женского образа. Но далеко не каждыймедиавирус с женственной оболочкой органичновойдет под кожу красноглазому Интернет-серферу,вживаясь в плоть и кровь. Да так, что тот дажев реальной жизни будет выглядывать из окна каж-дую бессонную ночь, надеясь увидеть БОГИНЮ,скукожившуюся на ледяном подоконнике соседнеймногоэтажки… Кстати, Фрейд в своих «Трехочерках…» относит такие задержки к разрядупредварительных удовольствий.

СТрУКТУрНыЕ ОрИЕНТИры. КАКАя ОНА, бОгИНя? 

Чаще всего она приходит к нам из аниме покакому-то комиксу, манге. Реже — из экранизацийили телешоу. Иногда это реальная девушка, чьефото и анкетные данные пошли гулять по Интер-нету — в таком случае, она почти мгновенно ми-фологизируется до нужной кондиции, а настоящие

данные становятся почти не важны. Это и естьфункция сублимированного творчества.

Раньше Богинями «работали», в основном,звезды кино или реальные личности. Сейчасопределенный сегмент все еще принадлежитфильмам, а безусловное первенство за героинямианиме, игр, форумов.

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 36

Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили

Киберреальность

И-1. Кто помнит фамилию девочки на первом фото?

Богине посвящают контент: то, что было из-вергнуто юзерами и пропущено сквозь модера-цию. Тексты, коллажи и нарезки видео собираютсяна разделах сайтов и на специальных площадках,тем самым укрепляя и развивая легенду. Дляних даже создают отдельные страницы и группыв соцсетях.

Имя пишется капслоком либо с большой буквы,что подчеркивает сакральность. Или же, есливспомнить популярное фентези Т. Пратчетта проПлоский мир и Смерть, который мужского рода:«УЗНАВАЕМ В ТЕКСТЕ ТЕМ, ЧТО ГОВОРЮ ТАК».Это первые намеки. Написание же через «а» с од-ной стороны, может подчеркивать ироническуюдистанцию, символизировать «bug» (англ.), ошибку,

а в последнее время стало употребляться с резкоуничижительным оттенком. Разрыв, разломв означающем, навязчиво привлекающий пусто-той. Имя очень важно: даже то, в какой транс-крипции его будут воспроизводить, порождаетдолгие выяснения на форумах.

Мы видим обнаженность, женскую грудь. Напервый взгляд кажется логичным, что все этодолжно напомнить о сексе, об онанизме с порнои хентаем. Но это грубая маскировка — именноот Богини секс требуется в последнюю очередь.Далее мы увидим, насколько важна ее так назы-ваемая женственность… и женственность лиэто. Не зря Лакан назвал этот регистр «схола-стикой несчастной любви».

Есть мнение, что феномен Богини породилотабуирование секса в СССР. Но история этого ме-диавируса началась намного раньше и ХХI, и дажеХХ века. Далеко не каждая актриса и далеко некаждая girl on tech internets становится Богиней.Нужно, чтобы образ соответствовал ряду условий.Чтобы разобраться в регистрах, вспомним, что это

СрЕДНЕВЕКОВАя рАЗНОВИДНОСТЬ ЭрОТИКИ

Следуя за Лаканом, мы не станем сейчас воз-вращаться ко временам более ранним, чем поэзия,которую называли провансальской. Подлиннойее родиной были Лимузен и Тулуза, где с XI поXII в.в. трубадуры и труверы прославляли кур-туазную любовь. В седьмой книге Семинаров1Лакан, говоря о Даме, уточняет, что по всей Европемы явно имеем дело с одной и той же системой.За всей цветистостью поэзии не стоит забывать,напоминает он, что Дама сводима к определеннойсоциальной функциии, где нет места личностии личной свободе. Определяющая роль принад-лежит не Даме, а поэту куртуазной любви, ведькак он ее опишет, таким и останется образ.

С. Жижек2, комментируя этот отрывок Семинаразамечает, что роль религиозной формы эротикив строго кьеркегоровском смысле слова занимаетименно куртуазная любовь. Подобного рода по-клонение было поэтическим упражнением, спо-собом обыграть ряд тем. Знаменитая цитата изюношеских писем В. Соловьева: «Я люблю тебя,насколько способен любить; но я принадлежу несебе, а тому делу, которому буду служить и котороене имеет ничего общего с личными чувствами,

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 37

И-2. Вопреки очевидности. Файнару Фантадзи, Линейка, косплей WOW.

1 Лакан Ж. Этика психоанализа. Семинары: Книга VII(1959-60).2 Жижек Сл. 13 опытов о Ленине (2003).

с интересами и целями личной жизни. Я не могуотдать тебе себя всего, а предложить меньшеесчитаю недостойным». Девушка, отойдите, вымне мешаете искать в вас Женщину.

Но что же женского вне женщины искалиАндреев, Успенский и Мережковский, и что про-должают искать бородатые админы на торрентах?Возможно, удовольствие желать.

САМыЙ ПрОСТОЙ КрИТЕрИЙС. Жижек в «13 опытах о Ленине» поясняет:«Имя, которое Лакан дал этому „несовершен-

ству“, помехе, заставляющей меня любить кого-либо, — objet petit a, „патологический“ тик, которыйделает его уникальным. …есть что-то холодноев совершенной красоте, все восхищаются ею, новсе поддаются соблазну любви к несовершеннойкрасоте из-за самого этого несовершенства. Дляамериканцев, по крайней мере, что-то слишкомхолодное присутствует в совершенстве КлаудииШиффер, так или иначе, легче влюбиться в СиндиКроуфорд из-за ее небольшого изъяна (знаменитаянебольшая родинка рядом с губой — ее objetpetit а)».

На статус знака несовершенства, символичноназываемого «знаком красоты» (родинка, нару-шающая симметрию безупречного лица), какobjet petit а Лакан прямо указывал в ходе своегосеминара о Тревоге (лекция 22 мая 1963 года).На него же указывали щипцами и иглами сред-невековые инквизиторы как на поцелуи дьявола,явный признак сексапильности.

А вот во внешности ПрекраснойДамы objet petit a отсутствует. Этоидол, торжество симметрии, как поетAmorphis в композиции «Silver Bride»:«For a dream a queen of gold I made».Мы помним, как заканчивается в «Ка-левале» эта история. Но это будет по-том; а что сейчас появится из горна,что из пламени возникнет? Можетбыть, ответ спрятан во внешности?

КАНОН Для КАННОНПослушаем Умберто Эко: «Стройная, в длинных тканях, мягко очерчи-

вавших небольшие стоячие груди, она продвигаласьшагом тихого камелопарда, и полы ее касалисьтрав, украшавших озерные склоны, будто всетело парило над землей. У нее были длинныемягкие белокурые волосы, доходившие до бедер,и чистейшего рисунка профиль, как будто выре-занный из слоновой кости. Кожа совсем немногорозоватилась, ангельское лицо было обращенок озеру и полнилось беззвучной молитвенностью.Единорог тихо топотал бок о бок с нею, трепещанебольшими ноздрями в ожидании ласки»3.

Автор же средневекового «Романа о Розе» вос-хищается аккуратным ртом с пухлыми алыми гу-бами, ямочками на щеках и прямым носом le nezbien fait a droicteure4 (нос сложённый с прямизной).

Особую ценность приобретает высокий лоб,стройная шея, округлое лицо со слегка раскосымиглазами. Худоба и бледность aussi blanche сommela neige sur la branche, quant il a freschement neigé(так бела как снег на ветви после хладных снего-падов). Мальчишеские формы, из-за причудливогокостюма с корсетом (кстати, описанного подробно,

вплоть до вышивки на перчатках — пространстводля фетишизации атрибутики). Она очень за-мкнутая, почти святая. Характер нордический,стойкий. Особых примет нет.

Стоп! Это же европейское Средневековье,а впечатление такое, как будто мы читаем руко-водство для заводского штампования игр и ви-деопродукции постмодерна «под азиатский стиль».

Но никакой ошибки в этом нет, чистое искус-ство — всегда математика. Просто в веке XXIмаркетинг предписывает ставить на конвейер

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 38

И-3. Найдите отличие.

3 Умберто Эко. Баудолино (2000). И далее, там же: «Нет,прошу тебя понять: не вожделение завладело полностьюмной, а какое-то спокойное обожание, и не только ее…»4 Тут и далее в разделе цит. по Guillaume de Lorris, LeRoman de la Rose, Édition de Clément Marot, 1529, перевод —авт. статьи.

И-4. Без малого Хокусай. Особое внимание на положение тела.

самое продающееся из того, что высасывает душуи похищает субъект.

Разберемся подробнее с телом. Бедра должныбыть узкими, le corps eut droit (тело прямо),грудь — небольшой. Грудь у Богинь есть — tétinpoingnant (видны острые сосцы), но: либо онапририсована к андрогинному подростковомутелу, которое не сигнализирует о женственности;либо изображена неразвитой; либо надежно «за-щищена». Люк Бессон подслушал вагантов, когдате пели: «Девушки перси свои туго бинтом пеле-нают». Если даже взять диснеевскую Гаечку с не-двусмысленными формами, то нужно заметить,что их покрывает грубый комбез, а из карманови кулачков у нее агрессивно торчат инструментыи железки. Об этом подробнее чуть позже.

Конечно, по канонам прорисовки аниме де-вушки изображаются очень худыми, изящными,но при рисовке Богинь их эфемерность, непри-родность подчеркиваются с помощью всех вы-разительных средств. Девичьи бедра, тонкиезапястья и ноги ничем не отсылают к роженице.В данном случае неприродность = непригодность,нефункциональность при воспроизводстве себеподобных. Очевидно, что если Богини красивы,то не фертильностью и не традиционной мягкойсексапильностью зрелой женщины. Более того,лже-богинь от тру-Богинь отличают именно постепени «вхорности» (истерической тяги к са-мораскрытию, обнажению). Если лже-богиня вы-нуждена «показать сиське» потому, что большеей привлечь внимание нечем, то настоящаяБогиня до такого не опустится — она ценна по-мимо обнаженки, и даже вопреки ей — richefemme suis et puissante (я роскошна и знатна).Поэтому настоящая Богиня тем редко приходитиз попсы, что она юзабельна только со множествомоговорок и условий.

Нам очень легко сейчас привязать Средневе-ковые каноны к эстетике киберпанка. Бледныйцвет лица потому, что солнце заменил монитор,сощуренные от ввода капчи глаза и чувстви-тельные к клавиатурам пальцы. Замкнутостьи святость дев из Монпелье в наше время называютаутизмом детей, воспитываемых компьютером.Что касается корсета — то это и есть пресловутоебронированное белье гейм-индустрии: от прикидаЛары Крофт до массивных железных нашлепокна почти голом теле (как в X-Blades).

ФАП НА ФАНФИКИОткуда берутся эти бесконечные издевательства

над фотошопом под металлические баллады, ди-кого содержания пейринги и прочее засорениеютюба? Оттуда, что наррация оказывается невнешним изложением сюжета, но скорее вооб-ражаемым заинтересованного лица. Мое жела-ние — это желание быть желаемым Другим (Дамой).

Романтическая влюбленность (а посути — перенос) на Богиню не только неугрожает регулярной мастурбации, носкорее функционирует как вид после-довательной трансгрессии, которая обес-печивает прямую фантазматическуюподдержку посещаемости порнотюбов.Пока Богиня холодна, в фантазм для под-черкивания контраста будут вплетатьсяобразы уже возбужденных объектов.

Заявления о возможности мастурбации передпортретом Богини осуществляются посредствомфанфиков, где Богиню изображают «смягченно»:в нехарактерной для цитируемого произведенияодежде и обстановке, со скругленными углами,фетишизируемыми объектами. То есть, это ужене начальный образ, а деконструкция с после-дующим цитированием его отдельных элементов.Чтобы использовать Богиню эротически, сначалатребуется ее эротизировать. Как правило, темсамым она меняется до противоположности,

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 39

И-5. Нагота тру-Богини является ее доспехами.

Когда видно все, то не видно ничего.

И-6. До и после. Мы видим, какие трансформации

претерпела Богиня.

а узнаваемость обеспечивается парой-тройкойдеталей. Ей пририсовывают те самые objets a.

CARMINA BURANA: THIS SHIT IS TOO EPIC5

Посмотрим, как развивается классический сю-жет средневековых романов.

La belle dame sans merci по определению должнабыть равнодушна. Она выше по положению и де-монстрирует холодность, но любовь рыцаря онапоощряет вниманием. Рыцарь, в свою очередь,фетишизирует ее проявления, не обращаясь с сек-суальным запросом напрямую, хотя подтекстясен всем заинтересованным лицам. Ключевыммоментом является ряд испытаний в верностии бесстрашии, и только рыцарь может претен-довать на большее. И у Дамы, и у Рыцаря прямоуказывается область заполняемой нехватки: онабез жалости, а он без страха и упрека. Исполняетсялюбой каприз Дамы, ее желание или даже слу-чайные слова возводятся в ранг приказа.

История начинается с фазы ее пассивности.Она становится центром внимания не сама посебе, а из-за тех событий, которые произошли«до того»: похищение драконом, наказание ро-дителем, проклятие колдуньей. Она привлекаетвнимание к себе потому, что брошена «женихом»:одиноко сидит в окне замка или на пиру. Приэтом Прекрасная Дама замужем. За кем? За Име-нем Отца.

Посмотрим, как это проявляется у более со-временных героинь.

То, что было воспето как услуги — повод кос-нуться Дамы поднося ей кубок или платок — нафорумах принимает вид откровенного симулякра.

Соприкоснуться сообщениями, первым заком-ментить пост Богини, перейти по ее ссылке,найти ее аккаунт, одновременно оказаться в он-лайне. Общение кодифицируется особенностямиотображения информации Инет-площадки илинастройками мессенжера так, как ранее этике-том.

Ее проявления деструкции — постоянноестремление к символическим смертям. Богиняпатологически пряма в высказываниях, ее ха-рактер и поступки всегда предсказуемы:

• это справедливость по отношению к мирувнешнему. Стоит отметить, что такая справед-ливость носит характер едва прикрытой неяснымимотивациями жестокости: либо это размытоепресловутое «во Имя Луны», либо просто: «А-а-а!Нужно покончить с ними!». Подобная справед-ливость отсылает к общечеловеческому, но ни-велирует личностное.

• отсутствие критической оценки к Избран-ному: доброта и понимание зашкаливают, а объ-ясняется это либо никак, либо немногим лучше,чем никак. Каноничен пример из «Матрицы»:«Провидица предсказала мне, что я должна влю-биться. И мой любимый — Избранный. А зна-чит…». Мы еще вернемся к этому.

• иногда Дама выбиралась рыцарем, которыйдаже ее не видел — по миниатюре или по сло-весному портрету. Сейчас все то же самое. Влюб-ленность Богини опять-таки задается наборомкритериев, доказательства избранности можнопредоставлять хоть по почте, и вас подпишут нарассылку.

Подобное поведение иного персонажа вызвалобы недоумение и упреки в тупости. И даже

в стремлении отпозиционировать себя за чужойсчет. Но тут есть важный момент. ПД это нетак называемая ТП6, различие принципиально.

Простой пример: ТП, уходя с сайта после зре-лищной холиварной разборки, еще не раз «от-пишется» и на форуме, и в соцсетях. ПД простоисчезнет. Но затем, через какое-то время и понезависимым причинам, чередой неудач «накроет»ее угнетателей — так срабатывает имя Отца черезтонкую подстройку электроники под психикувошедших в перенос.

ТП пытается привлечь к себе внимание дляактуализации гендерных функций всеми доступ-ными ей социальными и интеллектуальнымиметодами, что часто как выглядит, так и являетсянавязчивостью. Ее характеризуют уходы и при-ходы, которые без психоанализа постичь не легче,чем логику океанических течений. Истерик об-речен ежесекундно что-то подтверждать Другому.Мы знаем, что истерик постоянно переходит отсостояния страдания к состоянию истерическоговозбуждения и вызывающего деструктивногоповедения.

Не то ПД, она имеет иное качество. Дама —уже персонализированная функция, поэтому де-монстрировать и доказывать будут перед ней,для нее. Богиня просто существует в поклонении,и вершит суд фактом своего внимания.

Тема правосудия звучит рефреном. От нееименно этого ждут, и именно за эту ее чертусмотрят следующую серию. Правосудие Богинявершит кончиками пальцев: именно они бегаютпо клавиатуре, настраивают миелофон, жмут накурок противотанкового миномета.

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 40

5 YouTube, топовые комментарии.6 ТП, или «тупая пизда» — устойчивый мем, название представительницы женского пола (прим. редактора). Подробнее: http://lurkmore.ru/тупая_пизда

АМУНИцИя Для ПрЕКрАСНОЙ ДАМыИ вот наконец-то мы вернулись к вопросу

о снаряге. Сфера интересов хрупкой Богини на100% подошла бы любому суровому мужикус guns.talks. Это сфера управления (например,временем во Вселенной и осуществлением Же-ланий — как Belldandy из «Oh, my Goddess!»),казней опасных сущностей («Принцесса-вампирМию»), программирования, хакерства, военногоискусства будущего (всадница боевого львав «Вольтроне», Рей Аянами с «Евами»).

Disque-ourcourant напрямую прописывает ат-рибуты и костюмы. Обратите, пожалуйста, вни-мание на то, что Богини в гневном аспекте всегдаоснащены целым арсеналом убойного оружия.Типичная реакция аудитории — «сколько же ки-лограмм весит все ЭТО?». Субтильная Надя из«Первого отряда» служит в 6-м отделе, не расстаетсяс катаной, которую использует… против войсканемецких рыцарей в тяжелом вооружении. Арибет(Neverwinter Nights) таскает на себе столько до-спехов, брони и мечей, что любой рыцарь прогнулсябы под их тяжестью, и даже после смерти можетспутать все планы. Изабель из HoMM V весьмаосновательно закована в железо и раздает приказы,которые приводят к руинам Талонгарда.

Короче говоря, всегда безошибочно угадываетсяболее или менее тщательно замаскированнаятема деструкции, поглощения, умножения наноль, аннигилирования. Нередко упоминаетсяи атомная бомба. Эта общая черта Богинь отнюдьне случайна. Если даже явного оружия типа дву-ручного меча нет, Богиня все равно имеет опасныедля врагов скиллы (ум, власть, особые навыки).

Создать нечеловеческого партнера — вот чтоважно. Психотики плохо понимают метафоры,и в XX веке искусственность захватила телоДамы самым недвусмысленным способом:

конструируя его из проводов, металла, пластика,микросхем и камер.

ТрИАНгУлярНыЙ СОЮЗ: АНТАгОНИСТы, бОгИНя 

И ЕЕ ФАллОСБросается в глаза явная двойственность в опи-

сании:• С одной стороны, Принцесса изображена

хрупкой, беспомощной, непригодной для такойгрубой работы. В некоторых случаях особо под-черкиваются ее чисто «иньские» черты: лень,инертность, медлительность, холодность, мол-

чаливость. Очень часто присутствует отсылкак снегу, холоду Космоса, океанской пучине, влаге.Она может даже выходить из воды, тихая и за-думчивая, как Ню-Люси из «Elfen Lied» или ЮкиНагато из «Меланхолии…». Синий, голубой, се-ребристый, приглушенный сиреневый и фиоле-товый — вот цвета этого ее аспекта. Здесь и у ев-ропейских, и у японских аниматоров полныйконсенсус с Максом Люшером. Мертвенно-хо-лодные блики отражаются на бледной коже об-наженного, но десексуализированного тела: онохолодно, искусственно, истощено, часто изломанои является воплощением пластмассовости.

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 41

7 Спасибо за статью Ольги Кирилловой «Серп холодной луны» в прошлом номере «Лаканалии»

И-7. Лунный7 ледник.

• С другой стороны бурлит кровь. Она без-апелляционно принимает решения об издева-тельствах, пытках, маневрах, засадах, убийствах,и зритель догадывается, что это-то и возбуждает.Когда речь заходит об агрессии, насилии, Богинясловно перерождается. Вспомним, как вампирАлукард говорит об этом своему командующему,сэру (как тут не вспомнить оборот «Мой Госпо-дин» в обращении трубадуров к Даме!) Интег-рал (!) — блондинке с сигарой в зубах: «Тебявозбуждает война?» Она швыряет трубку так,что трещит телефон, и по эмоциональной насы-щенности этой пунктуации зритель понимаетответ без слов. Так же, как и кровожадные наме-рения Люси-Ню.

Лакан разъясняет: «Чем больше предмет любви обращается в сим-

волическую функцию, тем меньше, говоря о нем,стесняются в выражениях».

То есть, Рыцарь и трубадур должен быть во-площением фалличности, но этот фаллос цели-ком принадлежит Даме. Прекрасная Дама в гневном аспекте всегда предстает в орнаменте

из вооруженных мужчин. Иногда оружие пер-сонализируется в отдельного персонажа, который,в свою очередь, оснащается всевозможными бое-выми штуковинами. А то, во что в «Хеллсинге»превращается Лондон, а в кампании Хироус —Империя Грифона, и есть арена рыцарского тур-нира Алукардов и Аграилов.

Помощник очень часто доводит дело до конца,и как покемон появляется и исчезает только навремя жарких моментов в драке. В остальноевремя он выпадает из поля зрения подобнодемону Костяные Уши.

Каков он? Могуч, силен, загадочен, харизма-тичен, и этим его анкета, как правило, исчерпы-вается. Богиня же просто констатирует победуи категоризирует трофеи — горы трупов, рекикрови. Помощник актуализируется именно в мо-менты напряженные моменты сюжета, но чутьпогодя — когда зрителю становится ясно, чтонасилие неминуемо. Можно понимать его кактот самый фаллос, который присваивается вместонехватки. Формально это нужно для того, чтобыотделить аспект разрушения от Дурги-Кали, дать

возможность обмануть себя возможностью не-возможного счастливого конца, глядя в ее ясныеглаза.

Но самый последний враг всегда ускользаетза грань отрисованного, на белый лист еще непродолженной манги. Это те самые lauzengiers,зубоскалы и завистники, функция которых —отделять Даму от почитателя огненным рвом.

Если же речь идет не о мультипликации, а о ре-альном форуме, то там роль паладинов выполняютпоклонники. И так как безликий либо тысяче-ликий помощник всегда ее сопровождает, о не-хватке речь не идет — она полна Законом.

ИМя рОЗыЕе имя было так важно постольку, поскольку

воплощает Закон. Закон кое-где прописан прямо:например, Суигинто из «Rozen Maiden» недву-смысленно воплощает любовь к Отцу. Харухи(из «Меланхолии Харухи Судзумии») напрямуюобъявляется Вседержителем, от ее настроения за-висит наш мир, а занимается она поиском инопла-нетян, гостей из будущего и прочих Избранных.

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 42

И-8. Помощник помогает.

Если истерику противостоят социальные ин-ституции, то для Богини такое препятствие не-важно — она создает Закон сама. Если Дама всеже вознамерится желать, то объект ее желаниятем самым избавляется ото всех вторичных защити социальных привязанностей. В «Империичувств» Китидзо Исида так спокойно следуетвсем указаниям Сады именно потому, что желаниебыть желаемым Другим оправдывает все.

Сам Исида не геронтофил и не копрофил. Мывидим в начале фильма, как тщательно он следитза своим туалетом и развлечениями. Ему не до-ставляет удовольствия ни антисанитария, ни секссо старухой-гейшей сами по себе. То же справедливои относительно процесса вайпа на имиджбордах.Исида эмоционально не вовлечен в подобные за-нятия, а лишь только преданно ловит взгляд Сады,надеясь увидеть в нем новый виток желания.Его акты это никакой не секс и никакая не грязьна полу, а служение Прекрасной Даме.

Дама в куртуазной любви, по Жижеку, «приостанавливает этический уровень уни-

версальных символических обязательств и засы-пает нас совершенно произвольными испыта-ниями, которые соответствуют религиознойприостановке Этического; ее испытания нахо-дятся на одном уровне с приказом Бога Авраамупринести в жертву своего сына Исаака» (ibid).

Далее он говорит, что в этом случае мы стал-киваемся с Другим в качестве Вещи.

В результате подобной коммуникации телополучает избыток наслаждения сверх простого

удовольствия. Именно это избыточное наслаж-дение изматывает Исиду и выжимает из неговсе соки подобно тому, как поступают со своимипленниками фольклорные персонажи типа мавок,русалок, китайских лис-оборотней.

А ЗАчЕМ ОНА НУжНА? Что самое интересное для нас — не столько

о сексе мечтают, сколько об обладании ее миром.А точнее, о привлечении ее внимания. О том,чтобы она из своего окна посмотрела в твое окнои наполнила твою жизнь смыслом. Важно при-влечь ее взгляд. Важно насытиться вниманием,пристальным сфокусированным взглядом, и что-бы этот поиск с ее стороны не прекращался.Важно ее признание, то, что среди миллионов«обычных» именно ты стал избранным. Для этогоБогиня автоматически оказывается помещеннойна пьедестал; она должна быть высока, недося-гаема, чтобы ее выбор обрел необходимую важ-ность, и оснащается мощными прожекторами.Поэтому современная Богиня то леди Виктори-анской эпохи, то идейная пионерка, то набитыйпередатчиками самурай от киберпанка. Вот это-то и есть интернетная Прекрасная Дама. Онане для секса. Явнее некуда это передано в опусе«Манускрипт ниндзя»: даже просто лизнув кожугероини, можно умереть от специального яда.

Все эти черты преподносят нам Богиню какнедвусмысленного Другого. То есть, это хорошознакомая эротизация взгляда Другого. Разберемся,где здесь прячется Смерть. По мнению Лакана

поклонение Даме — траур, и даже траур пожиз-ненный, до самой смерти.

В реальной жизни Богиня пугает, потому чтонепонятно, что же с ней делать. Типичный сюжетсостоит в том, что о Даме мечтают, но стоит ейпоявиться — отказываются от любой инициативыв ожидании взмаха ее платка.

Возвращаемся к «Матрице». Помните, кактам дальше? Правильно, «…и мой любимый —Избранный. А значит, ты не умрешь. Не умрешь,ведь я тебя люблю». Вот оно. Чем больше нарциссизма, тем больше идеализации, мог бы резюмировать Калиостро. Мы имеем дело с удовлетворением стремления к власти, говоритФрейд. Зеркало в глазах Богини — тот предел,который нельзя перейти, добавляет Лакан.

Ты не можешь умереть, когда тебя любит самасмерть. Любовь Богини — гарантия бессмертия.Дункан МакЛауд остался последним из всех по-тому, что еще в первом сезоне сериала его полю-била Тесса. Сценаристам пришлось нелепо убитьее, чтобы объект поддерживал фичу недоступ-ности. Именно эта мифологема, вскрываемаяс помощью флешбеков, обосновывала победуГорца в последующих турнирах.

И смерть необходимо лелеять и беречь, каксоветует Павич8, иначе исчезнет смысл пове-ствования, прервется нить Норны. Именно фал-личность так важна в кастрирующей богине,потому что избавив ее от фалличности, получимобычную женщину. Рядом с которой есть толькожизнь, которая прервется так, как и началась.

#7 2

011

Знак

и

Киберреальность / Медиавирус «БОГИНЯ»: как ее полюбили / 43

8 М. Павич. Обратная сторона ветра (1991)

Фриц Эрик Хёфельс

В начале своего выступления я бы хотел по-благодарить за приглашение выступить в Музеесновидений Фрейда. Я принял его с большимудовольствием как раз с расчетом на то, что мыс вами сможем обсудить ряд вопросов, волнующихи меня, и вас. Прекрасно известно, что в Совет-ском Союзе работы Фрейда были широко рас-пространены еще при жизни автора. К сожалению,на Западе этот факт принятия психоанализав ранней России малоизвестен, и, как мне кажется,в современной России тоже. Также принято счи-тать, что между теориями Фрейда и Маркса су-ществует фундаментальная разница. Конечно ниМаркс, ни Энгельс не могли знать психоанализв силу исторических причин. Сам Фрейд созна-тельно игнорировал Фрейда и Маркса и отказывалсяот чтения их работ. Лишь один раз он упоминаетЭнгельса в лекциях по «Введению в психоанализ»и то, путая Энгельса с Дюрингом. Возможно, вызнаете, что одна из книг Энгельса называется«Анти-Дюринг», а Фрейд их перепутал, и для негоДюринг был Энгельсом. Если вам интересен этотмомент, вы можете найти его в так называемых«Новых лекциях по введению в психоанализ».Но речь не должна идти о каких-то личныхограничениях или предвзятостях, когда мы касаемся

этих фигур. При изучении их теорий сильногопротиворечия не обнаруживается. Попытаюсьэто продемонстрировать. Заслуга Маркса и Эн-гельса заключается в том, что они вскрыли ме-ханизмы работы идеологии. Одна из центральныхидей Маркса: «Мысли господствующего классаявляются в каждую эпоху господствующимимыслями». Было бы наивно полагать, что членыправящего класса сами рождают идеи, а затемплатят людям за их продвижение. Из всего мно-гообразия мыслей правящий класс выбираетименно те, которые им близки, а дальше онидействительно платят людям, которые их рас-пространяют. Идеология оказывается результатомселекции мем — это одно из понятий, которыемы заимствуем у Ричарда Докинза. Мем — этоединица культурной информации. Или, если этосвязать с предыдущим высказыванием, то полу-чается следующее: из всего многообразия идейправящий класс выбирает те, которые им близкидля распространения. Любую идею мы можемобозначить термином мем. Нам нужен мозг дляхранения информации: воспоминания, мысли,образы, мысли, идеи. Нет иного пути в кодировкемыслей, нежели чем использование нейронныхпутей. В то же самое время существует много

#7 2

011

Знак

и

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 44

Маркс и Фрейд(Лекция в Музее сновидений Фрейда)

Психоанализ и политика

других способов для архивирования мем. На-пример, если мы возьмем одномерные графемына плоскости, то сначала это будут буквы, а по-том — письмо. Мемы кодируются подобным жеобразом. Мемы можно превратить в радиоволны.Мемы можно закодировать с помощью пикселейв цифровой фотографии. И здесь мы сталкиваемсяс одним из ключевых моментов — все дело в вы-боре тех самых мем, которые должны достичьмозга. И вот контроль за распространением мем,контроль за их селекцией, как раз и осуществ-ляется теми, у кого есть власть. Это касаетсяи первобытных обществ, и развитых. Мы имеемдело с эволюционистской схемой, при которойшансы неравны у разной информации и мем напути достижения людей. Какие-то проходят ситоотбора, а какие-то нет. Функция правящего классазаключается в перенаправлении потоков куль-турной информации. В Средние века контрольбыл в руках церкви, сегодня — телевидения. Мыокунаемся в волны лжи. В Средние века этим за-нималась религия, а сегодня — это то, что вамговорят по телевизору. В древние времена мыдолжны были верить в какого-нибудь Бога илибожество, сегодня нам предлагают поверить в мо-ральное превосходство США, что дает им воз-можность убивать ливийцев, афганцев, иракцев,оставаясь при этом лучшими представителямичеловечества. В древние времена заставляли ве-рить в Воскрешение Христа и Непорочное зачатие.Сегодня нас принуждают верить в то, что иракцыубивают маленьких кувейтских детей; что сербысовершают групповые изнасилования и прочиедругие небылицы. Это означает то, что властьимеющие контролируют мемы, осуществляют ихотбор в соответствии с тем, что им угодно. И здесьвозникает опрос — а какая связь всего этогос открытиями Фрейда?

Дело в том, что есть вероятность ошибочногопонимания того, о чем я говорил выше, а именно:отбор и выбор мем происходит только умышленно,сознательно — это неверно! Это структура, котораяне имеет отношения к природе. Крайне редкосоздание вымышленных историй, современныхмифов и легенд происходит намеренно, с цельюманипуляции. Давайте для примера вернемсяк первобытным обществам. В них всегда былипевцы и вожди. Вождь контролировал так назы-ваемое место собраний. Кто же может петь в этомместе — певец, который очень нравится вождю,или кто нравится меньше, или кого он ненавидит?Обычно чаще это будет тот, который нравитсявождю. И какого же певца он будет больше лю-бить? Того, чьи песни восхваляют вождя весьмаили менее успешно, или того, кто вообще о нем непоет? Или это будет певец, который поет так тихо,что слушатели с трудом разбирают слова, поэтомусобственно пение его не приносит результатов?Личное восхваление вождя может быть менеепрактично, чем например, философские рассуж-дения, ядром которых будет идея: «Вожди должныбыть». Это и есть истоки идеологии. Гораздоболее действенно восхвалять правило, закон, на-пример: «Вы глупцы, если не хотите иметь вождей»;или наоборот: «Как вы мудры, поскольку у васесть вожди». Как правило, вождь выберет того,кто прославляет его через принципы. Это и естьвыбор мем, но эта ситуация отличается от простойманипуляции. Эффективность мем заключаетсяв поддержании правящего класса. То есть, есливождь остается у власти в результате таких пенийи все остается стабильно в этой системе, значит,нет смысла пересматривать мемы. И шанс у такихмем достичь мозга каждого из нас гораздо выше.

А теперь я бы хотел перейти к связи междуФрейдом и академической психологией. Есть

теория, которая называется «теория когнитивногодиссонанса». Если есть две когниции, между ко-торыми нет никакого противоречия, диссонансане возникнет. Но если две когниции вступаютв противоречие и появляется диссонанс, это при-чиняет нам боль. Когниция — это мысль, идея.В качестве примера приведу эксперимент, которыйпоставил американский профессор Фестингер.Есть две группы рабочих — группа А и В. Прин-ципиально то, чтобы они не знакомы друг с другом.У тех, и других одинаково скучная и монотоннаяработа. Но первой группе платят хорошо, а вто-рой — плохо. Через какое-то время рабочие про-ходят анкетирование, чтобы выяснить, в какойгруппе они больше удовлетворены работой. От-вет — в группе B, то есть где платят меньше.У рабочих в группе А две когниции. Первая ког-ниция — работа отвратительная и противная.Вторая когниция — работа хорошо оплачивается.Когниции созвучны, они компенсируют друг друга.Когницию один можно заставить работать. Ненадо уменьшать когнитивный диссонанс, потомучто его здесь нет. Теперь возьмем группу В. У нихтоже есть две когниции. Когниция первая такаяже — работа скучная и монотонная. Но втораякогниция — за нее плохо платят. И здесь мысталкиваемся не с согласием, а с диссонансом.А теперь закон Фестингера: две когниции нахо-дятся в диссонантных отношениях, если из однойиз них следует противоречие другой, и это по-буждает личность к поведению, сокращающемудиссонанс. Мы знаем размер доходов в группах.Вторую когницию нельзя так просто изменить.Но первую когницию (работа монотонная) из-менить гораздо проще. Можно заставить себянайти очень много преимуществ в этой удиви-тельной работе. Важный момент: группа В неможет изменить свою позицию, она не может

#7 2

011

Знак

и

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 45

изменить того, что за работу плохо платят, потомучто по сути есть объективные стандарты — сколь-ко обычно платят за такую работу. Это то, чтоназывается объективный. Но вот как вы себячувствуется на такой работе — это называетсясубъективным. И это можно изменить. По крайнеймере, ее гораздо проще изменить, чем вторуюкогницию. Чувства намного проще сфальсифи-цировать. Иначе говоря, поскольку с зарплатойничего не сделать, а отношение к работе можноизменить, а именно сфальсифицировать чувствав отношении этой работы, то это и есть тотспособ, посредством которого можно разрешитьдиссонанс и устранить боль. Это и есть та тайна,которая открылась Фрейду — вытеснение. Этотайна вытеснения. То, что Фрейд обнаружилв результате тщательной детальной проработки,Фестингер обнаружил в более простой прими-тивной форме. Но в целом речь идет об одноми том же. Хочется вам привести еще более простойпример. Если вы купили очень дорогой автомо-биль, который оказался плохим, у вас есть двекогниции. Первая — машина плохая. Вторая —я ее уже купил, деньги не вернуть. Между когни-циями конфликт. Вторую когницую практическиневозможно изменить, а вот первую можно —найти позитивные стороны в этой машине. Рас-скажу вам историю из жизни. Несколько недельназад я встретил своего знакомого, который за-платил очень большую сумму денег рабочим,которые сделали абсолютно неправильную дорогук его дому. Видимо дорогу проложили для техпосетителей, которых не хотят видеть в этомдоме. И как вы думаете, что это человек мне ска-зал? Он был счастлив, что сделали дорогу так,потому что это вышло дешевле, ведь правильнаядорога была бы длиннее и дороже. Кроме этого,по этой дороге может проехать грузовик, если

это когда-то понадобится. То есть идея сделатьдорогу неправильной оказалась хорошей. Этои есть пример когнитивного диссонанса. Этотакже один из величайших секретов любой идео-логии. Еще кое-что из академической социальнойпсихологии. Это хорошая иллюстрация, потомучто она основана на теории Фестингера. Если естьсильный «передатчик», например, правительство,во что больше поверят — в их большую ложь,ложь, похожую на правду или правду? Скорееповерят в большую ложь. Потому что в маленькуюложь властей поверить сложнее. Из-за этого вывряд ли станете их презирать. Страх будет кудаболее сильным в том случае, если вы столкнетесьс возможностью не поверить в ту ложь, которуюраспространяет правительство. Поэтому в боль-шую ложь, транслируемую сильными передат-чиками, гораздо проще поверить. Таков же секретрелигии. Очень мощная ложь. Мы верим в то,что могли бы презирать. Приведу вам еще одинпример, когда наше правительство убило в тюрьменесколько террористов из группировки Баадер-Майнхоф. Они были полностью отрезаны от со-общения с внешним миром и содержались в самойнадежной тюрьме того времени. Народу сообщи-ли, что они совершили самоубийство выстреломиз пистолета. Как вы думаете, могли ли заклю-ченные, сидящие в одиночных камерах в самойохраняемой тюрьме, найти столько оружия? Когдаэто произошло, я как раз был студентом и изучалпсихологию, и мы на занятиях обсудили эту темупод заголовком «Как соврать в угоду полиции».По телевидению сначала сообщили о двоих за-ключенных, совершивших самоубийство. Черезтри часа сообщили, что они застрелились. И черезшесть часов уточнили, что выстрел был про-изведен в затылок. Потом еще показали, что этобыли не просто пистолеты, а с глушителями, что

увеличивает размер в два раза. Собственно обэтом рассказывал глава округа, в котором находи-лась тюрьма. Интересно было наблюдать за реакциейлюдей. Сначала никто не поверил. На второй деньоб этом никто не хотел говорить. А на третий всеповерили. Это пример устранения когнитивногодиссонанса. Потому что невозможно поверитьв то, что правительство совершило преступление.Возможно, правительство и состоит из убийц,но не лжецов! Предположим, что террористы былисумасшедшими, но убийство правительствомлюдей в тюрьме ужасно. И очень важный момент,как правительство преподнесло эту историю.Если бы этот случай произошел в США, то дис-сонанса не было бы никакого. Но убийствов тюрьме абсолютно неприемлемым образом —это как Воскрешение Христа или Непорочноезачатие, это то, чего просто не может быть. Средиобычных граждан такие ситуации порождаютстрах. Даже вы, возможно, испытываете этотстрах сейчас. Примерно такой же страх пережи-вает маленький ребенок, когда сталкиваетсяс ложью родителей, связанной с религиознымучением. Для детей это может выступать как таложь, которая порождает страх, ведь обманываетродитель.

Стаций, великий римский поэт, автор сборникастихотворений «Сильвы», открывает эту книгусловами: «Именно страх сотворил богов вначале».В эпоху Просвещения говорили о том, что это былстрах перед природой. Психоанализ учит, что страхвозникает от столкновения с Другим. Именноэтот страх задает ту структуру, которая возникаеткак Эдипов комплекс. Идеология используетименно то, что страх структурирует Эдипов ком-плекс и таким образом можно через страх управ-лять людьми. Именно по этой причине я началразговор с понятия Докинза мемы, как единицы

#7 2

011

Знак

и

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 46

культурной информации. В заключении я хотелбы сказать слов несколько о страхе. Безусловно,он может привести к некоторым расстройствампсихики. Но эти расстройства можно назватьв духе Фрейда «неврозами». Но если мы так делаем,это приведет к тому, что Фрейд называет «вто-ричное выгодное от болезни». Это означает, чтоесли вы верили в Средние века во всякую чушь,тогда шансы быть сожженными на костре гораздоменьше. Кому быть сожженным, а кому нет —решать, естественно, правящему классу. Я бы могеще и дальше говорить на эту тему, но, пожалуй,пора перейти к вашим вопросам.

Петр:Меня интересует вопрос происхождениявласти. Точнее кому принадлежит власть? И вто-рой вопрос. Обращаясь к русской истории, мыможем вспомнить фигуры Герцена, Солженицына,и власти у них было не меньше, чем у глав госу-дарств. Они не были властьпредержащими, ноони умели делать что-то такое, что в результатеони выигрывали у власти. Но при этом вели ре-волюционную деятельность, боролись властьюи режимом. хёфельс:Такие люди, как Герцен, Фрейд, Маркс,

Тельман не обладали властью, но имели влияние.Люди их слушали.Петр:  А в чем разница? Что такое власть

в таком случае? Вы же нам и рассказывали о ма-нипуляции общественным сознанием, выбормем…хёфельс: Для начала надо дать точное опре-

деление власти и влиянию. Когда мы говоримо власти, в первую очередь мы имеем в виду армиюи полицию. Не в метафорическом — в прямомсмысле. Невозможно говорить о власти, если нетподчиненных вооруженных сил. Если восполь-зоваться термином Макса Вебера, то речь идет

об «институализированной власти». Откуда, на-пример, берет свои истоки власть феодалов?В раннем средневековье или еще раньше, во вре-мена Гомера, всё производили крестьяне. Феодалыизымали излишки (то, что позднее было названо«избыточным продуктом»), и платили этим сол-датам. То, что можно забрать у крестьян как пра-витель, можно отдать солдатам, также как правитель.И если вдруг крестьяне выскажут недовольствовластью или откажутся «платить дань» феодалу,они столкнутся с его армией. В современном мирето же: если вы не платите налоги, с вами разби-рается полиция.Петр: Я понимаю, что вы еще не закончили,

но хотелось бы вернуться к моему вопросу: комуже сегодня принадлежит власть? Кому принад-лежит телевидение? хёфельс: Позвольте я продолжу свою мысль,

потому что основная идея еще впереди.В истории есть примеры, к сожалению, весьма

немногочисленные, когда некоторым слоям об-щества удавалось оставлять себе все, что онипроизводили. В Западной Европе впервые такойпример можно найти в XII веке, когда ремес-ленникам и купцам удалось избежать налого-обложения. Таким образом, у них появилсяприбавочный (избыточный) продукт, и на этисредства они строили ратуши, то есть дома длявстреч, каменные стены вокруг городов, чтобыфеодалы не могли проникнуть внутрь города.Если бы у них не было бы этого прибавочногопродукта, то соответственно не было бы средствни на ратуши, ни на стены вокруг города. Нотакие случаи в истории Западной Европы — ско-рее счастливое стечение обстоятельств, посколькув то время правящий класс воевал с церковьюи таким образом оставил в покое ремесленникови купцов на некоторое время. Появившаяся

свободная ниша дала шанс для роста нового бур-жуазного класса ремесленников и купцов. Когдасталкиваются две силы, всегда появляется третьямаленькая. Например, пока существовал Совет-ский Союз, существовала и Югославия. Но кактолько СССР не стало, американцы жесточайшеотомстили югославам. А теперь я, наконец, отвечуна ваш вопрос, почему такие теоретики какГерцен находят свою аудиторию. В XII веке тожепоявились рациональные мыслители, критико-вавшие феодальную идеологию. На самом делев европейской истории подобные фигуры, кото-рые, не примыкая ни к одной, ни к другой стороне,объясняли людям происходящее вокруг и соби-рали слушателей, появились еще в VI–X веке.Одним из таких известных мыслителей был ПьерАбеляр, который стал кем-то вроде главы купцови ремесленников. Однако в своих речах онничего не говорил ни о торговле, ни о ремесле,а лишь причинах, почему не должно быть фео-дальной власти. Абеляр — это один из примеровлюдей типа Герцена, который приобрел оченьбольшое влияние. Он был кастрирован, церковьподвергла его пыткам, от которых он и умер.Но он никогда не утратил своего влияния. С техпор разум никогда покидал Землю. Хотя воз-можно сейчас разум утрачивается с помощьютелевидения. Петр: А кому в таком случае принадлежит те-

левидение? хёфельс: Государству, конечно. Петр:  Вот у меня на пачке сигарет кто-то

написал: «Курение убивает». Я понимаю, чтоэто сделала власть. Я могу судить о власти, ис-ходя из этого месседжа. Но она абсолютно неперсонифицирована. Ее нельзя нигде пойматьи пощупать, Медведеву не принадлежит теле-видение…

#7 2

011

Знак

и

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 47

Виктор Мазин: А вот тут вы очень сильноошибаетесь… Вы просто взяли такой примери такую страну…Петр: Ну ведь Обаме тоже не принадлежит

телевидение!Виктор Мазин: Да, Обаме не принадлежит.

Но вы сравниваете две очень разные страны. Да,вернемся к надписи на пачке сигарет.хёфельс: С удовольствием, потому что я один

из тех немногих людей в мире, кто знает этих«кукловодов». В Америке есть организация, ко-торая называется Всемирная организация здра-воохранения (ВОЗ) и которая контролируется,естественно, правительством страны. В 1998 годубывший премьер-министр Норвегии Гру Брунт-ланн была выбрана на должность Генеральногодиректора ВОЗ. Она и возглавила кампаниюпротив курения. Американское правительство,полусекретно, заставляло практически все пра-вительства в мире подписать определенные со-глашения. Если у кого есть желание, я могу вамподсказать, где эту информацию найти в интер-нете. Я расскажу об одном таком соглашениимежду Швейцарией и США. Согласно этому со-глашению, в течение определенного временив Швейцарии, как одной из немногих стран, гдеесть прямая демократия, то есть когда населениепринимает непосредственное участие в законо-дательном процессе, правительство убедит гражданголосовать за американское решение, т. е. голо-совать против курения и за запрет курения в об-щественных местах. Я был так счастлив, чтов России по-прежнему можно курить в рестора-нах, хотя сам не курю, но воспринимаю это какпризнак свободы. Это то, чего уже давно нетв Европе и тех странах, которые управляютсяамериканскими кукловодами. Важный моментсоглашения заключается в том, что правительство

обязано убедить швейцарцев проголосовать заборьбу против курения. Эта кампания стоитмиллионы франков, и огромные деньги тратятсяне только Швейцарией, просто я лично знаюо том, как это происходило в этой стране. По-нятно, что в эту историю втянуты все первыелица государств. Миллионы государственныхденег тратятся на привлечение в эту кампаниюартистов, художников, на телевизионные шоуи т. д. В этом соглашении также прописано, чтоесли какой-то стране не хватает средств на этукампанию, более «богатая» страна выплачиваетнехватку, чтобы и в той стране люди голосовалипротив курения. Максим Проценко: Анализируя все эти потоки

медиа-мем, мне было бы очень интересно услы-шать ваше мнение: а жив Бен Ладен, или нет?хёфельс: Если честно, я вообще сомневаюсь,

что он когда-либо существовал. Он слишком частоумирал. Вика Вареникова: Вы упоминали, что были

студентом и формировались на лжи, котораяшла из телевизора. Мне интересно, механизмтренировки государственных служащих точнотакой же?хёфельс: Смысл этой тренировки назывался

«социальная психология». Это была чисто тео-ретическая тема. Вика Вареникова: Вопрос в том, что госслу-

жащие пользуются очень большой ложью, и онизнают, что они пользуются, и в этом случае при-менение механизма к ним точно такое же? хёфельс: Ну, да можно, но тогда у них есть

шанс потерять работу. Если бы это было воз-можно, то тогда теория выбора мем была бы не-верна. ВикторМазин: Внесу пояснения. Не забывайте,

что тема лекции про Маркса и Фрейда, поэтому

речь идет о бессознательном. Принципиальнаяформула идеологии Маркса заключается в том,что они делают и не знают, почему они это делают.Или мы что-то делаем и не знаем, почему. Кактолько механизм нарушается, это уже не идео-логия.Эдуард Краймер: Я вспомнил высказывание

одного из столпов католицизма Средних веков:«Верую, потому что абсурдно».хёфельс: Это слова Тертуллиана. Очень хо-

рошая фраза, потому что Тертуллиан интуитивнопришел к тому же выводу, что и Фестингер. Эдуард Краймер:Так тоже самое можно сказать

и про случай с убийством террористов тюрьме.Сам факт убийства людей в демократическойстране был настолько абсурден, что люди в негоповерили. хёфельс: Я полностью с вами согласен. Эдуард Краймер: Здесь описан механизм суб-

лимации. То есть механизм рождения фантазмана пике ужаса от когнитивного бессилия. хёфельс: А вот тут я с вами не согласен. Нет

готового рецепта как преодолеть страх, потомучто это вопрос количественный. Возможно, прикаком-то количестве шансы равны нулю. Есливас учат мыслить научно, особенно если этоначали делать с детства, вы самостоятельно спо-собны решать проблемы, а не ждать подсказкиот учителя, и также вы способны обнаружитьложь взрослых, и также у вас больше шансовпротивостоять лжи что религии, что государства. Эдуард Краймер: Я с вами согласен. Но при-

ученный мыслить с детства, я могу уперетьсяв тупик. хёфельс: Небольшая ремарка. Еврейский сек-

рет. В одиночку у вас меньше шансов, чем есливы найдете единомышленников для обмена мыс-лями.

#7 2

011

Знак

и

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 48

Евгения Строкина: Я хочу сказать большоеспасибо за ваше выступление. Для меня послеэтой лекции стал ясен механизм раннее мне не-понятный: веры людей в прорицателей, экстра-сенсов. Какую бы чушь не несли эти люди, большаячасть людей безоговорочно им верит. Чем чудо-вищнее и нереальнее эта фантазия, тем большеверят.Неизвестный: Я хотел спросить о религиозных

институтах как организациях, которые исклю-чительно хотят манипулировать людьми. Соот-ветственно насколько я понимаю, у любой религиинет духовной основы? Или Эрик говорил толькоо христианской церкви в конкретной историче-ской эпохе?хёфельс: Я говорил о вере. Неизвестный: То есть, нет никакой духовной

основы? Или это исключительно психологическоежелание человека верить?хёфельс:Основа есть — страх, слабость и на-

силие. Неизвестный: Если я правильно понял Эрика,

он сказал, что Воскресение Христа было невоз-можно. И тогда получается, что книги Новогозавета — это сплошной миф. Виктор Мазин: Не очень хочу вмешиваться,

но собственно ничего негативного в этом нет. хёфельс: Да, конечно, что же еще? Форма по-

дачи истории о Христе имеет два истока. Пер-вый — Иисус был еврейский террорист, за чтобыл распят. Дело в том, что в иудаизме рели-гиозных диссидентов насмерть забивали камнями.Распятие — это отличительная практика римского

права. В этом отношении я не метафорически,а серьезно говорю, что Иисус был еврейским тер-рористом. Он не был религиозным диссидентом.И у него действительно были последователи —христиане церкви Иерусалима, о которой мызнаем, весьма искаженно по деяниям апостолов.На основе библейских идей они придумали фан-тазм о возможном чуде, когда Иисус, убитыйримлянами, воскреснет. Это был религиозныйфантазм, придуманный антиимпериалистиче-скими борцами за свободу против римлян. Этоозначает, что Иисус может явиться и в наши дни.В Библии написано, что Мессия никто иной, какразрушитель империализма, освободитель еврееви пример для всего мира. Это один из истоковистории о Воскрешении Христа. Второй связанс языческим фантазмом, эллинистическим. В ми-фах достаточно часто боги умирали, но потомвоскресали. Например, Адониса три дня опла-кивали женщины, но через три дня он воскрес.Эту идею взял Святой Павел, который и являетсяистинным основателем христианства, а не ИисусХристос. Он объединил фантазм евреев о Миссиис языческой традицией, а также с таинством ре-лигии. Вот как появилась идея о ВоскресенииХриста. Но ни в коем случае нельзя рвать связьмежду историей и психоанализом. Ответ на во-прос, почему люди верят в религию, можно найтикак раз у Фрейда. А вот ответить на вопроспочему именно в то верят, а здесь в то, вот здесьи нужна история. Елена Загоскина:Скажите, вот те техногенные

катастрофы, которые происходят в последнее

время, например, авария на Фукусиме, перед ко-торыми любой властьпредержащий немеет накакой-то момент, заставляют ли они их проду-цировать такие «проблемы» как вирус кишечнойпалочки, например? То есть, будут ли власти всебольше и больше лгать во имя запугивания?хёфельс:Я думаю, что происходящие события

вряд ли повлияют на количество лжи. Потомучто ложь субъективна. Даже если ничего не будетпроисходить, вы все равно будете сталкиватьсяс ложью. Потому что не важно, что происходитна самом деле. Важно держать контроль над рас-пространением информации, мем. Я думаю, чтосейчас мы переживаем необычайный кризис сво-боды и мысли. Подобный кризис случился и назаре развития промышленности. Во временаупадка Римской империи приобрел популярностьиррационализм. Я вижу много параллелей с се-годняшним днем. Достаточно часто и здесь, в Рос-сии, я слышу рассуждения на тему капитализма,но ведь в реальности мы сталкиваемся не с ка-питализмом, а с монополизмом. Монополизм —это весьма похожая структура. Я подчеркиваюструктура, а не субстанция. Она схожа со струк-турой времен поздней античности в Римской им-перии или ранней эпохи Меровингов. Когда у васнет надежды добиться того, чего вы хотите до-биться, тогда ваш разум прекращает работать.И именно это и происходит в наши дни.

7 июня 2011 года

Перевод Виктора Мазина и Екатерины Синцовой#7

201

1Зн

аки

Психоанализ и политика / Маркс и Фрейд / 49

Виктор Мазин

1. рАЙК НА лИНИИ рАСКОлАВсемирную известность в психоаналитических

кругах Теодору Райку принес скандал. По доносуодного из пациентов Райку предъявили обвиненияв незаконной практике. Фрейд активно вмешался:вступил в переговоры с чиновниками на высшемуровне и за несколько месяцев написал статью«Вопрос о дилетантском анализе». Отчасти бла-годаря его вмешательству, отчасти из-за неудов-летворительного характера самой жалобы, об-щественный обвинитель после предварительногорасследования остановил процесс.

Так Райк оказался в середине, можно сказать,первого раскола1. Этот фундаментальный расколпрошел по линии медицина/немедицина2, и стал«тектоническим»: по одну его сторону оказалисьамериканские прагматические создатели нежиз-неспособного монстра в виде «медицинского

психоанализа»3, по другую — европейцы. В «Во-просе о дилетантском анализе» Фрейд пишет нетолько о невозможности сведения психоанализак терапии, к медицинской практике, но и фор-мулирует положение психоанализа как невоз-можной профессии.

Психоанализ — одна из невозможных про-фессий, одна из трех непрофессий. Работа в пси-хоанализе в первую очередь производится настороне пациента, который неслучайно был пе-реименован в анализанта4. Неудивительно, чтосвою автобиографическую книгу «Слушая третьимухом» Теодор Райк собирался «посвятить Не-известному Пациенту»5.

Говоря о том, что психоанализ — не медицина,о том, что медицина для Фрейда была обходнымпутем к пониманию человеческого субъекта, чтоизобретатель психоанализа даже в детстве никогда

#7 2

011

Знак

и

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 50

Теодор РайкНабросок портрета12.5.1888, Вена — 31.12.1969

Портрет психоаналитика

1 Второй принципиальный раскол случится ровно через десять лет, на сей раз — между Анной Фрейд и Мелани Кляйн,который отдаленным образом связан с первым расколом, поскольку этот раскол на Британских островах приведет к рас-ширению пропасти между американским «психоанализом», а точнее все же психологией — рецентрируемого индивидас его эго-защитами — и европейским психоанализом.2 Вот фрагмент из письма Зигмунда Фрейда Паулю Федерну, написанного в марте 1926 года: «Я не призываю членовОбщества сплотиться вокруг моих взглядов, но сам я собираюсь отстаивать их в приватном порядке, и публично, и передлюбым судом… Борьба по поводу немедицинского анализа все равно разразилась бы рано или поздно. И лучше начать еесейчас, чем вновь отложить. Пока я жив, я буду препятствовать поглощению психоанализа медициной». Цитата постатье: Медведев В. «Спор о природе психоанализа» // Russian Imago. СПб.: «Алетейя», 2000. — С. 356.3 Сто с лишним лет спустя этого монстра по американскому следу пытаются создать в России.4 По аналогии с музыкантом, диверсантом, практикантом…5 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience of a Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948 .— P. 104.

не жаловал игру в доктора, Райк свидетельствует,что «между психоанализом в Нью-Йорке и пси-хоанализом в Вене лежит не только Атлантическийокеан, но океан различий в понимании»6. Райкиронично замечает, что получилось так, будтопредставители американской медицинской наукибольше понимают в психоанализе, чем изобрет-ший его Фрейд. Райк приводит цитату из по-следнего письма, полученного им от Фрейда3 июля 1938 года: для нью-йоркских «психоана-литиков» «психоанализ — не что иное, как слу-жанка психатрии»7.

2. рАЙК В АМЕрИКЕ Райк вспоминает, как однажды Фрейд взял со

своего стола американскую газету и предложилпрочитать в ней статью, в которой уничижи-тельному анализу подвергался президент Вильсон.После того, как Райк поделился своими впечат-лениями о прочитанном, Фрейд сказал: «Вы про-пустили самое главное. Поверхностный характерамериканских газет и так очевиден, но поставитьпсихоанализ на службу прениям?! Люди никогдане поймут, что наш метод нельзя использоватьв агрессивных целях. Им можно пользоватьсятолько для оправдания человеческих деяний.Здесь мы сталкиваемся с нечестным пользованиемпсихоанализа»8. В 1938 году Райк навестил в Лон-доне Фрейда и отправился за океан. В Нью-Йоркеон так и не станет медиком, так и не интегрируетсяв Нью-йоркское психоаналитическое общество.Он будет отстаивать европейские принципы.

Райку не суждено стать американцем. Он по-нимает, что психоанализ невозможно примиритьни с психиатрией, ни с позитивизмом, ни с праг-матизмом: «Американцы — практичные люди,и мои коллеги главным образом интересуютсяпрактическими аспектами психоанализа»9. Пре-вратности и сложности невозможной профессииприводят к тому, что в 1947 году Райк, наконец,осмеливается сказать: «Только теперь, после 37 летаналитической практики и теории, отваживаюсья говорить о технике»10.

Следует сказать, что Райк не столько настаиваетна автономии психоанализа, сколько сопротив-ляется уничтожающей его медикализации. Вместометода sui generis он говорит о связи психоанализас психологией, о том, что спасение психоанализа —в бегстве от медицины в психологию. Здесь-тои следует принимать во внимание всю неодно-значность самого слова «психология». Райк по-стоянно приписывает дело Фрейда психологиине в смысле психологической науки, сформиро-вавшейся в дисциплинарном XIX веке, а в томсмысле, что Фрейд сосредоточен на психологиичеловека, т. е. на его психике. Неслучайно Райк,противопоставляя психоанализ психиатрии, об-ращается к литературе. Будущим психоаналитикамон рекомендует читать «великих писателей,

а не „Психоаналитический ежеквартальник“»11.Предшественниками Фрейда он называет Фло-бера, Мопассана, Стендаля, Толстого, Кьеркегора,не говоря уже о Шекспире или Гёте. Более того,Фрейд оказывается «ближе Достоевскому и Ниц-ше, чем своим ученикам»12. И это говорит ученикФрейда!

Нет, не стать Райку американцем: «Проживв Европе пятьдесят лет, я надеялся на то, что намудастся, наконец, в Соединенных Штатах изба-виться от расовой и религиозной дискриминации.Должен признать, мечтам моим сбыться не уда-лось»13. Райк понимает, что только следующеепоколение эмигрантов из Европы становитсяамериканским. Стоит ли стараться ассимилиро-ваться?14

Ему уже не обустроиться в чужой культуре,а вот молодым — разумеется! Молодые психо-аналитики, такие усердные, такие беспокойные!Размышляя о них, вспоминая свои молодые годы,Райку приходят на ум слова, как-то сказанныеФрейдом о культуре Америки: она «демонстрирует„бессмысленный оптимизм и пустую деятель-ность“»15. В общем, как говорят, ничего не поде-лаешь, молодая культура. И все же странно это…«молодая культура»…

#7 2

011

Знак

и

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 51

6 Ibid., p. 15.7 Ibid.8 Ibid., p. 120.

9 Ibid., p. xi. Кто не слышал вопроса, Фрейд, Лакан… все это, конечно, интересно, но что со всем этим сегодня делать?10 Ibid., p. xii.11 Ibid., p. 99.12 Ibid., p. 101.13 Ibid., p. 61-2. 14 Одной из причин того, что психоаналитическая клиника так и не получила развития в США считается, несмотря намассовую эмиграцию психоаналитиков из Европы, — их желание ассимилироваться, стать американцами. Откуда и тамысль, что одна из центральных идей эго-психологии — адаптация клиента к социуму — опирается на желание психо-аналитиков-эмигрантов адаптироваться к американскому образу жизни. Кстати, и у Райка, хоть он и не ассимилировался,заметен американский акцент. Например, постоянное использование слов «инсайт» и «эмоция».15 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience of a Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948. — P. 127.

3. рАЙК ВСТрЕчАЕТ ФрЕЙДАВ студенческие годы на одной из лекций Райк

услышал отрицательный отзыв профессора Йодль-са о Фрейде и решил прочитать «Толкование сно-видений». Книга произвела на него неизгладимоевпечатление. В 1910 году они встретились. Как-товечером, когда Фрейд совершал свою традицион-ную прогулку по Рингштрассе, путь его пересексяс путем Райка. Молодой человек попросил раз-решения проводить мэтра до дома. По пути онрассказал о себе, своих интересах и своих про-блемах. Он спросил у Фрейда совета относительнобудущей профессии; психоаналитик, разумеется,никакого совета не дал, но помог принять решение.В своих мемуарах года Райк сравнивает выборпрофессии с женитьбой: и то, и другой — судьба.Райк пишет: «В тот вечер 35 лет назад я решилстать психоаналитиком. К добру, или нет, но яженился на этой профессии»16.

Райк не перестает восхищаться храбростьюФрейда, спускающегося к водам Ахеронта. Райкпоет хвалу вписанному в психоанализ самоана-лизу. В «Третьем ухе» он посвящает десятки стра-ниц тому, что психоанализ это в первую очередьпроект самопознания, самоанализа. Не лишнийраз отмечает он смелость самообнажения в ходесамопознания. Райк отмечает, что со временФрейда можно на пальцах одной руки пересчитатьпсихоаналитиков, отважившихся на публикациюсамоаналитического материала. В этом уходе отсебя — след отхода от психоанализа. Психоана-литики становятся удивительно похожими напсихиатров, они приводят лишь «объективныеданные» о своих пациентах, тщательно оставаясь

со своей субъективностью в тени. ПсихоаналитикРайк, разумеется, смело приводит в «Третьем ухе»свои свободные ассоциации, свои сновидения,свои толкования, свои воспоминания. Таков явныйпризнак психоаналитического письма, в его ра-дикальном отличии от письма психологически-психиатрического, устремленного к изъятиюсубъективности пишущего из письма, превращаю-щегося в худших своих примерах либо в высоко-мерное описание больных, пациентов, клиентов17,либо просто в бюрократически-психологическиекатегоризации дисциплинарного типа.

Райк восхищался Фрейдом, идентифицировалсяс ним, «одевался как Фрейд, носил бороду каку Фрейда и курил те же сигары, что и Фрейд. Поэтой причине в первом венском круге его звали„псевдо-Фрейд“»18. Райк стремится бережно хра-нить дух Фрейда. Своё предисловие к «Словарюпсихоанализа Фрейда» он начинает с истории,которую услышал в детстве. У крестьянина умеротец, и он решил отправиться в Вену, найти тамхудожника, чтобы сохранить живописный образсамого дорого сердцу человека. В Вене он нашелживописца и описал ему умершего отца во всехвозможных деталях. Через несколько неделькрестьянин вошел в мастерскую, взглянул на го-товый портрет и воскликнул: «Бедный папочка,как же ты изменился за столь короткое время!»Комментируя эту историю, Райк говорит: Фрейдумер совсем недавно, но, читая книги и статьи

о нем, узнать его идеи в них уже просто невоз-можно. Остается только воскликнуть: «как жеего мысли изменились за столь короткое время!»19Остается лишь возгласить: «Никто не имеет праваих искажать и неверно представлять. Должен жебыть хоть какой-то закон!»20

4. АТМОСФЕрА рЕАлЬНОЙ МАгИИ Психоаналитическое письмо не имеет никакого

отношения к записям во время сеанса. Они могутлишь разрушить атмосферу психоанализа. Райкуопределенно нравится это словосочетание — «ат-мосфера психоанализа». Он пишет, что кабинетпсихоаналитика по своему набору предметов ме-бели может мало отличаться от кабинета врачаили адвоката, но вот «атмосфера между пациентоми аналитиком превращает благоразумную ситуа-цию в магическую»21. Магия хотя бы в том, чтодва человека разговаривают друг с другом, но несовсем, а иногда даже совсем не друг с другом.Пациент говорит не с психоаналитиком, «а передним», и к тому же перед незримой, неприсут-ствующей здесь и сейчас аудиторией. Психоана-литик — настолько же реальная фигура, насколькои фантастическая, он — между реальностьюи фантазией, да и вообще аналитическая ситуацияобнаруживается «между фантазией и реаль-ностью»22. Внешние шумы улицы исчезают, от-крывается пространство психической реальности,

#7 2

011

Знак

и

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 52

16 Ibid., p. vii. Этот эпизод не может не напомнить о том,как к Фрейду пришел Эрнст Ланцер (Человек-Крыса) с во-просом, жениться ему, или нет.

17 Райк, кстати, свидетельствует и о том, что многие психоаналитики «склонны преувеличивать в своих мысляхдистанцию, отделяющую их от невротических и психотических пациентов» [Ibid., p. 59].18 Roudinesco E., Plon M. Dictionnaire de la psychanalyse. P. : Fayard, 2006. — P. 911.19 T. Reik “Preface” // Freud. Dictionary of Psychoanalysis. Edited by Nandor Fodor and Frank Gaynor. N.Y.: A Fawcett PremierBook, 1958. — P. v.20 Ibid.21 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience of a Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948. — P. 108.22 Ibid., p. 108.

спокойно сосуществующих противоречий, от-сутствия формальной логики, пациент «слышиттолько то, что говорят ему внутренние голоса»23.

Магия, магия слова — вот что важно в психо-анализе. Аналитическая ситуация, как говоритРайк, должна «убедить даже самых упрямыхскептиков в том, что даже в наш век современныхтехнических достижений магия по-прежнему ра-ботает»24. Магия слова оказывается действенной,во многом благодаря отсутствию контакта глазав глаза. Сцена становится не столько видимой,сколько пространством, в котором резонируютголоса. Райк вспоминает слова Сократа:

«Говори, чтобы я мог тебя видеть».Сократ, похоже, как и Фрейд, понимает закон

строительства зримой сцены, сцены реальности,структурированной как фантазм. На этой сценедействует магия слова. Эта магическая сцена пси-хоаналитического диалога происходит и от сценытелесного диалога Месмера. Психоаналитическийсеанс приходит на смену сеансу магнетическому25.

Атмосфера пронизана тишиной. Для Райка,в отличие от Лакана, тишина, можно сказать пер-вична. Если Лакан говорит о том, что шум про-буждает к жизни тишину, то для Райка вначалебыла Тишина. К магии слов Райк добавляетмагию тишины. Слово и тишина, разумеется, несоставляют оппозицию. Тишина «вибрирует не-сказанными словами»26. Кто такой аналитик? —Это человек, который «не боится тишины»27,это — человек, который «слушает не только то,

что в словах; он слышит также то, что слова неговорят. Он слушает „третьим ухом“, слышащимне только то, что пациент говорит, но также своисобственные внутренние голоса, то, что возникаетв глубинах его собственного бессознательного»28.Размышляя над этим самым третьим ухом, Райквспоминает Малера, который как-то заметил,что самое главное в музыке отнюдь не содержитсяв партитуре. Также и в психоанализе «самое важ-ное — не то, что говорится, а то, что речь скрываети что открывает тишина»29.

5. ТрЕТЬЕ УхОВ конце семинарского занятия 17 июня 1964 года

Лакан говорит: «Не приписывайте только мне то,чего никогда я не говорил — голосов аналитикслышать не должен. Прочтите, впрочем, напи-санную аналитиком высшей пробы, непосред-ственным и близким учеником Фрейда, ТеодоромРайком, книгу под названием Listening with theird Ear — названием, которое мне, откровенноговоря, не по вкусу — можно подумать, двух ушей,чтобы быть глухим недостаточно. Автор книгидоказывает как раз, что третье ухо это служитему для того, чтобы расслышать голос — голос,предупреждающий об обмане. Что ж, человек этотпринадлежал другой, славной эпохе, эпохе герои-ческой, эпохе, когда умели еще аналитики рас-слышать, за ложью пациента, другую речь»30.

Райк, в отличие от Лакана, говорит, что пси-хоаналитик должен слышать голоса. Его ухообращено вовне и внутрь. Оно внимательно

ко всем голосам, и внимание это — рассеянное,то, которое было названо Фрейдом равнорас-пределенным. В данном случае можно сказатьравнораспределенным между собой и другим.Райк, рассказывая о Фрейде, особым образомподчеркивает самоаналитическую направленностьмысли последнего. Он говорит о самопознании,самоанализе, самонаблюдении Фрейда именнов связи с «ухом, необычайно отточенным для того,чтобы слышать внутренние голоса»31.

Третье ухо, конечно же, вызывает ассоциациюс третьим глазом. Оно как будто бы говорит обинтуиции, мистическом прозрении и т. д., однако,оно скорее ориентирует в межпространстве, междуслышимым и видимым, между акустическим эхоми зеркальным отражением, в поле эйдетическогоотражения эхо32. Райк обращается к эволюциисенсорики и говорит о господстве нюха, например,у собак, которая в результате распрямления и за-тем прямохождения утрачивается. Остатки оль-факторной сенсорики Райк обнаруживает в языкев виде, можно сказать, дискурсивных рудиментов.Так по-английски говорят I smell a rat, когда чув-ствуют приближение чего-то нехорошего, злойсилы. Чуют что-то недоброе… Сердцем чуют…Мысли приходят на смену чувствам, а точнее помере развития памяти, они начинает замещатьсобой чувственное восприятие. Смертные неумеют хранить секреты. Человек выдает себявсеми порами. Кожа выдает то, что происходитв глубинах души. Именно кожа — «самый раннийорган, отражающий психические процессы»33.Истина просачивается сквозь поры. Сердце чует…#7

201

1Зн

аки

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 53

23 Ibid.24 Ibid., p. 109.25 См.: Шерток Л., де Соссюр Р. Рождение психоаналитика.От Месмера до Фрейда. М.: Прогресс, 1991.26 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience ofa Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948. — P. 125.27 Ibid., p. 122.

28 Ibid., p. 126.29 Ibid. Джон Кейдж под такими словами вполне поставил бы свою подпись.30 Лакан Ж. Семинары. Книга 11. Четыре основные понятия психоанализа (1964). М.: Гнозис/Логос, 2004. — С. 276.31 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience of a Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948. — P. 17.32 См.: Lacoue-Labarthe Ph. “L’echo du sujet” // Le sujet de la philosophie. P.: Aubier-Flammarion, 1979. — Pp. 247–250.

6. СЕрДцЕМ чУЮ, НА рАЗУМ НАДЕяТЬСя НЕ СТОИТ

Все выглядит так, будто Райк решил развернутьформулу «психоанализу нельзя научить, психо-анализ можно только пережить», во-первых,в настойчивую хвалу самоанализу, во-вторых,в анти-интеллектуализм, не то чтобы прямо в ми-стицизм, но в недоверие разуму. Таким образом,парадоксально, но под вопросом может оказатьсявесь психоаналитический проект, уповающий насилы разума. Более того, так и бессознательноеможет оказаться не в рационалистическом, дис-курсивном русле, а в каком-то странном то лимистическом, то ли психологическом.

В отличие от значительного числа психоана-литиков, пишет Райк, «я не верю в «изучение»того, что говорит нам бессознательное. Я не верю,что аналитик может получить свои ключи от ра-зума и схоластической мудрости. Я верю, чтолучший совет тем, кто ищет скрытую психологи-ческую истину, был дан за триста лет до Фрейда»34.И дал его Шекспир: верить сердцу, а не разуму.Трудно не согласиться с Райком в том, что Шек-спир, а не психоаналитические институты ука-зывают нам путь понимания, познания, истины.Однако сомнение вызывает сама оппозиция умаи сердца, на которой держится мысль Райка, ко-торый то и дело повторяет вслед за Шекспиром:«Спроси свое сердце, что знает оно»35. Одно изобъяснений такой позиции заключено в том, чтопсихоанализ — неинституциализированное зна-ние. Впрочем, все равно это знание. Бессозна-тельное — не интуиция, не иррациональность,

но отчужденное знание, причем, отчужденноеи конституирующее.

Третье ухо — ухо равнораспределенного вни-мания. В связи с фрейдовским представлениемоб этой особой форме слушания, Райк не лишнийраз подчеркивает, насколько важен перевод. Аме-риканские читатели Фрейда априори лишенывозможности понять, о чем он пишет, ведь в пе-реводе Брилла речь идет о каком-то подвижномвнимании, о mobile attention, а не о вниманииравнораспределенном. Ведь парадокс равнорас-пределенного внимания по сути дела состоит в том,что это — не внимание, рассеянное внимание,невнимательность. Кстати, равнораспределенноевнимание [Aufmerksamkeit] как раз не предполагаетведения записей [sich merken] во время сеанса.Непонимание одного фрейдовского понятия ведетк невозможности понять другое. В конце концов,Райк обращает внимание на то, что в психоанализетакое центральное для психологии понятие как«восприятие» просто неуместно: нет «аналитиче-ской теории внимания»36. Восприятие у Фрейдасопряжено с сознанием, которое в свою очередьнемыслимо без бессознательного. Воспринимать —совсем не то же самое, что слушать третьим ухом.

7. ШОФАр МЕлОМАНАРайк был меломаном, влюбленным в музыку

своего венского современника Густава Малера.Фрагменты из его песен он цитирует повсеместно.Ухо Райка обращено к миру звуков не меньше,чем его глаз к поэзии и прозе.

Одна из глав «Третьего уха» описывает то, каквызревает творческий замысел, как обдумываетсяодна книга, а на свет как будто бы вместо нее

появляется другая. Так Райка в течение долгихлет интересовало отношение живых и мертвых,ритуалы погребения, надгробия, египетскиепирамиды, страх живых перед мертвыми и т. д.Он уже решил, что напишет об этом книгу, ноего интерес вдруг переключился на другую тему,и он обратился к той мысли, что такое понятие,как «любовь не означает одно и то же для мужчини женщин, что сексуальность обретает значениев зависимости от пола»37. Одна эдипальная про-блематика вытеснила другую, «книги, которыемы пишем, и те, что остаются ненаписанными, —части нашей судьбы»38. Любовь вместо смерти,в месте её, вместе с ней.

В детстве, а родился он в Богемии в скромнойеврейской семье венгерского происхождения,Теодор страдал от депрессий своей матери и кон-фликтов между дедом по материнской линии,который был ортодоксальным талмудистом, и от-цом, сторонником Просвещения. Когда Теодоруисполнилось 18, отец умер. В Венском университетеон изучал литературу и философию. Его диссер-тация была посвящена Флоберу и называлась«Искушение Св. Антония». В 1912 году он получилнаучную степень доктора философии. В 1911 годуон стал членом Венского психоаналитическогообщества. Анализ он проходил у Карла Абрахамав Берлине. В 1928 году он переехал в Берлин, но,когда к власти пришли нацисты, ему пришлосьэмигрировать сначала в Лейден, а затем в Нью-Йорк.

Еще до Первой Мировой войны Райк написалогромное число работ по психоанализу в различныхобластях литературы, мифологии и ритуалов. Онибыли включены в вышедшую в 1919 году книгу

#7 2

011

Знак

и

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 54

33 Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience ofa Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1948. — P. 143.34 Ibid., p. 67.35 Ibid., p. 68. 36 Ibid., p. 159.

37 Ibid., p. 92-3.38 Ibid., p. 98.

«Проблемы психологии религии». В 1929 году вы-шел ряд его работ в книге, называющейся «Ужаси другие психоаналитические исследования».

У Райка никогда не пропадал интерес к Звуку.К звуку Слова. К звуку Музыки. К звуку Шофара.Это не могло ускользнуть от уха Лакана. Раз-мышляя об объекте а в связи со страхом, Лаканвспоминает Райка. Вспоминает в тот момент,когда переходит от уровня глаза к уровню уха.Лакан обращается к статье Райка о шофаре:

«Я обращусь сегодня к одному из представи-телей этого первого поколения — к здравствую-щему, надеюсь, и ныне Теодору Райку. Среди егомногочисленных посвященных техническими клиническим проблемам работ нас будут в пер-вую очередь интересовать некоторые из тех, чтонесправедливо относят к области прикладногопсихоанализа — те, где он пишет о ритуалах <…>Яркость и плодотворность этой блестящей работыРайка очень характерны для стиля той много-обещающей, но неожиданно пришедшей к концуэпохи. Ничего равного тому, что тогда было на-писано, так больше и не появилось, и о причинахэтого упадка не худо задуматься»39.

Шофар, для Райка, это буквально рев быка.Ключом для Райка в понимании звука шофараоказывается миф о праотце из «Тотема и табу».Звук этого рога вызывает в бессознательном слы-шащего его «страх и борьбу на смерть боже-ственного отца»40. Богоподобный отец вновьобнаруживается в тотемическом животном, в зву-ке бычьего рога. Подражание рёву быка «означает

и присутствие Бога среди верующих, и их с нимидентификацию»41.

Рёв быка — звук шофара. Звук шофара — голосзвероподобного отца. Голос мертвого праотца —голос самой артикуляции Закона, призыв к по-слушанию Буквы Закона, которой еще толькопредстоит явиться. Буква Закона «может обрестисвой авторитет остатком [remnant] мертвого отца,той его частью, которая еще не совсем мертва,которая осталась после его смерти и продолжаетсвидетельствовать о его присутствии (его голос),а также и о его отсутствии — таков заместительневозможного присутствия, окутывающий цент-ральную пустоту»42.

Шофар — голос как таковой, «нечто такое,что может быть выделено, изолировано»43. Этотголос раздающийся в пустоте завета между ес-тественным и искусственным, между природойи культурой. Это — рев звероотца до артикуляцииозначающего. Этот голос свидетельствует о том«остатке предполагаемого чудовищного наслаж-дения Отца, который не может быть усвоен За-коном»44. Этот голос отдается вопросом, кем

я являюсь в своем невозможном присутствиидля Другого? Кто я пред буквой Закона? Кто я?

КТО — «я»? В своих мемуарах Райк описывает популярную

в Нью-Йорке игру «Кто я?» В этой игре на спинучеловеку прикрепляют лист бумаги с каким-нибудь именем, например, «Эйнштейн» или«Клеопатра», и он, задавая вопросы окружающим,должен угадать, кто он такой. Например, онзадает вопрос, «Я — живой, или мертвый?»,«Я вымышленный, или настоящий?»

………………………………………….Психоаналитик Райк понимает, что это самое

«я» — отнюдь не нечто монолитное и однородное.«Я» принадлежит Другому45. В «я» включеномножество других. «Душа — обширная страна»,как говорит Шницлер. Чего и кого только не встре-тишь в этой стране! Например, на пути попадаютсяя-идеалы и я-ужасы46, Джекилы и Хайды47. ФразаШницлера в устах Райка отзывается фразой Фрей-да «психика протяженна, только этого не знает».

#7 2

011

Знак

и

Портрет психоаналитика / Теодор Райк / 55

39 Лакан Ж. Семинары. Книга 10. Тревога (1962–3). М.:Гнозис/Логос, 2010. — С. 302–303.40 Цитата из Райка книги «Ритуал. Психоаналитическоеисследование» (1928) приводится по книге: Dolar M. A Voiceand Nothing More. MIT, 2006. — P. 53.

41 Ibid.42 Dolar M. A Voice and Nothing More. MIT, 2006. — P. 53.43 Лакан Ж. Семинары. Книга 10. Тревога (1962-3). М.: Гнозис/Логос, 2010. — С. 309.44 Dolar M. A Voice and Nothing More. MIT, 2006. — P. 55.45 Понятно, что вопрос о «я» не мог не привести Райка к исследованию мазохизма. В 1941 году он пишет книгу «Мазохизму современного человека», название которой издатели меняют на «Мазохизм в сексе и обществе» (Reik T. Masochism in Sexand Society. N.Y.: Pyramid Books, 1941). Эта книга, пожалуй, — самый известный вклад Райка в психоаналитическом ис-следовании субъекта.46 Райк противопоставляет два полюса, уже как бы растягивающих, простирающих душевную страну в стороны: ego-ideal и ego-horror (Reik T. Listening with the ird Ear. e Inner Experience of a Psychoanalyst. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux,1948. — P. 174).47 Здесь интерес Райка к литературе сходится с его интересом к криминалистике. «Д-р Джекил в шоке, потому что насамом деле он — мистер Хайд, но ведь и мистер Хайд приходит в изумление, когда обнаруживает, что он — д-р Джекил.Мы по-прежнему живем с тем предубеждением, что человеческая душа представляет собой некое единство, и что человекявляется чем-то сделанным из одной материи, наподобие статуи» (Ibid., 174). Одним из плодов интереса Райкак криминалистике стала работа «Неизвестный убийца — от проступка к преступнику» (1932), а ещё раньше — «Вынужденноепризнание и потребность наказания. Проблемы психоанализа и криминалистики» (1925).

Наталья Шапкина, Максим Алюков

С 24 сентября 22 октября в рамках специ-ального проекта 4 Московской биеналле совре-менного искусства «Артхаус Сквот Форум»Музей Сновидений Фрейда представил выставку«Онейромонтаж».

Замысел выставки Онейромонтаж одновре-менно и очень прост и очень сложен. Прост онпотому, что мы представляем художников, ко-торых любим. Сложность же связана с тем, чтопроект призван познакомить зрителя с Музеемсновидений Фрейда, неповторимая атмосферакоторого создается в том числе и пересечениемсамых разных дискурсивных нитей, слоев, об-разующих не синтез или единство, но границу,место различия психоанализа и искусства, фи-лософии и теории революции, музыки и теориимедиа.

Поскольку различие не является непосред-ственно данным сущим, то и онейромузей —это своего рода утопия, не-место. Однако, в тоже время это и конкретная площадка в Санкт-Петербурге со своей совершенно уникальнойэкспозицией, появившейся в результате сотруд-ничества художника Владимира Кустова и пси-хоаналитика Виктора Мазина.

Здесь мы не пытаемся воссоздать экспозицию,но собираем музей заново. Этот ход становитсявозможным благодаря тому, что истинное про-странство музея — это мысли и желания людей,

то есть то, что находится в непрерывном развитии,становлении и изменении. Именно они каждыйраз заново создают структуру, в основании ко-торой лежат принципы самоорганизации, транс-версальности, аутопоэзиса. Эти ключевые понятияшизоанализа означают множественность связеймежду людьми и идеями, не заданных иерархией,но построенных на инициативе и интересе.

По сути, онейромонтаж — это открытые Фрей-дом механизмы работы сновидения, сгущениеи смещение, которые оказываются принципамифункционирования психического вообще. Этомеханизмы создания смысла и организации сим-волической вселенной, которая строится, хотиммы того или нет, вокруг травмы, и травма эта неодна.

В частности, осознание человеком своей ко-нечности, то есть признание смерти, являетсяодним из ключевых этапов субъективации. Оней-ромонтаж — это одновременно и символизациятравмы и невозможность с ней справиться, экс-позиция выставки напоминает о том, что трав-ма — это основополагающее условие человеческогоопыта. Травма оказывается личной, посколькув лицо смерти мы смотрим в одиночестве, и пуб-личной, поскольку о смерти мы всегда узнаем отдругого. Так, граница личного/публичного, внеш-него/внутреннего становится не столь очевидной,выставка затрагивает одновременно и очень

#7 2

011

Знак

и

События / Онейромонтаж / 56

ОнейромонтажСобытия

субъективные, даже интимные, переживания и при этомне остается в стороне от острых социально-политическихтем.

«Счастливое детство» Татьяны Ахметгалиевой отражаети невероятно особенное детское впечатление и в то жевремя коллективный опыт, воспоминания о времени Со-ветского Союза. Во дворе с неуклюжими железными чело-веками мог бы жить каждый из нас. TK News Athens ЮлииСтраусовой и Морица Маттерна повествуют о революциив Греции, которая является одновременно событием частными политическим. A_Dream_Teeth Дэвида Марото показываетневозможное, а именно травму в сновидении. Та жуть, откоторой работа сновидения призвана защитить, прогля-дывает пустотой беззубого рта. Страх кастрации открытопроявлен в этом сне. По мысли Феликса Гваттари, кастрацияявляется бессознательным механизмом социального регу-лирования.

Одним из первых институтов, стоящих у истоков обще-ства, является захоронение, Режи Дебре говорит о том, чтозахоронение — это наша первая мнемотехника. Этому по-священа инсталляция Сергея Бугаева (Африки), размыш-ляющего о памяти, смерти и формах их представленияв культуре.

Инсталляция Марии Моносовой, Виктории Македонскойи группы Анатомический театр культуры собирая про-странство, одновременно осуществляет онейродемонтаж,в смысле деконструкции сновиденческого образа. Из щелейи расколов скульптур начинает проглядывать лакановскоереальное…

Художники: Таня Ахметгалиева, Юлия Страусова и МорицМаттерн, Дэвид Марото, Сергей Бугаев (Африка), МарияМоносова и Виктория Македонская, Группа «Анатомическийтеатр культуры».

Кураторы: Максим Алюков, Наталья Шапкина.

#7 2

011

Знак

и

События / Онейромонтаж / 57

Инна Фэткинс

НАСлЕДИЕ лАКАНА. ПЕрВыЙ СЕМИНАр В НЬЮ-ЙОрКЕ (ПАрИж–США) 30.09.11–2.10.11

В самый последний день сентября я приехала в Нью-Йорк, в Барнард колледж (Barnard College, который, к слову,был первым и самым известным колледжем для женщинпри Колумбийском университете) где проходила конфе-ренция «Наследие Лакана», которая стала крупным событиемв психоаналитическом мире. В этом кратком отчете я небуду пытаться охватить все события этих трех замечательныхдней, так как не смогу написать о всех захватывающих зна-комствах и эмоциональных разговорах, в которых мне уда-лось поучаствовать. Но несомненно, эта конференция сталаодним из самых ярких событий в моей жизни за последнеевремя, которым хотелось бы поделиться с вами.

Вывод может быть сделан заранее: главное Лакановскоенаследие — это люди, которым никакие расстояния и запретыне могут помешать общаться и практиковать. О запретахпозже. Сейчас же скажу, что целью этой статьи, пожалуй,будет стремление показать, насколько един мир в своемстремлении изучать Лакана, и какие проблемы видятсяприоритетными Лакановскому сообществу, которое впервыеза почти 30 лет собралось на американской земле (до этогоподобные семинары были в Париже). А за 30 лет, согласитесь,многое могло произойти. Например, мог родиться и вырастичеловек, мечтающий стать лаканианцем. Впрочем, о новоммире и новом поколении тоже было сказано немало.

Хочу заметить, что говоря о выступлениях, я не смогу вос-производить их дословно, а также я буду обильно разбавлятьих своими комментариями. Все статьи будут опубликованыв англоязычных Лакановских журналах, и при желании ихможно будет найти и прочитать в полном объеме.

СНОВИДЕц— ЭТО СОН.О ТОМ, КАК ПСИхОАНАлИЗ 

УВОДИТ НАС ОТ ПОлИТИКИ СНА К ПОлИТИКЕ жЕлАНИя

Итак, конференция началась с лекции одного из самыхярких представителей Фрейдова поля в Париже ЭрикаЛорана (Eric Laurent). Лекция называлась «Психоанализи наше время», и была преддверием конференции, котораястартовала на следующий день. Эрик Лоран очень точнообозначил состояние современного человека как «lost incognition». Вообще, о когнитивном, а также неврологиии других науках было сказано немало, поскольку последнеевремя они побеждают в борьбе за человека. В современноммире, по словам Лорана, фигура отца, мужское означающее,утрачивает свое место. И в науку, и в политику приходитвсе больше женщин-лидеров, которые требуют что-товзамен утраченному миропорядку. Психоанализу приходитсясчитаться с подобным положением вещей, посколькуи в психоанализ приходит все больше молодых женщин.Современный субъект тоже представляет собой нечто иное,этот субъект — полностью субъект jouissance, утрачиваются

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 58

Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью Йорке,посвященной 30-летию Лакановского поля

многие запреты и ограничения прошлого. Как заметилкто-то из зала: «Сегодня стоит не вопрос о том, что можно,а о том, что возможно». То есть тот сон, в котором живетчеловечество имеет дело с раздвиганием человеческих граници с изменением человеческой природы, которая ранее казаласьнезыблемой.

Таким образом, психоанализ в современном мире стал-кивается со многими проблемами. Первая из них связанас тем, что язык сам по себе травматичен, так как имеетсвойство разрушать пузырь, в котором живет человек.Опыт психоанализа всегда неприятен для человека jouissance.Вторая проблема состоит в том, что демократия — это тре-бование прозрачности и равенства. В психоанализе пациенти аналитик не равны, и между ними происходит тайнодей-ствие, которое не может быть обнародовано. В демократияхпсихоаналитик подвергается критике, так как он долженбыть социально полезен, полезен для своего клиента. Вопросо выгоде и пользе имеет решающее значение.

В эти дни жители Нью-Йорка были социально активны,противники финансового порядка заняли Бруклинскиймост, устраивали митинги и беспорядки. Поэтому возниквопрос из зала господину Лорану о том, что он думает обэтих протестах. По-моему он ответил весьма остроумно:протесты нужны, поскольку они помогают разрушить сон,разрушить утопию. Утопия всегда приятна, но наступаетвремя проснуться. Протесты стремятся разрушить миф,в котором жило много поколений американцев, миф о том,что богатым быть хорошо, и что даже если я в действи-тельности не богат, я буду жить «как богатый». Это и привелоАмерику к финансовому краху. Протесты разрывают этотмыльный пузырь иллюзий, точно так же как и психоанализразрушает пузырь иллюзий анализанта, помогая ему понятьего желание. Для большинства людей то, что реально —в действительности их симптом. Процедура пониманияэтого довольно болезненна. Но протест необходим, и не-обходимо сопротивление Большому Другому. Думаю, ин-тересно было бы проанализировать, как работает фигураПутина как Большого Другого в России.

Частью современности является создание все новых тех-нологий, быстрая замена устаревших. Эрик Лоран увиделв этом симптом современности. Вместо того, чтобы работатьнад своей личностью, человек бесконечно воспроизводитсебя в twitter, он ожидает появление нового iphone как раньшеожидал прихода мессии. По сути, новые технологии —это все новые объекты желания. В связи с этим возникаетвопрос: чего же хотят современные люди? Уж точно не ре-ального! Вспоминается недавняя смерть всемогущего СтиваДжобса, в которую многие не могли поверить. Технологии,созданные им, продвинулись так далеко, что казалось,могли бы победить смерть. Но не победили. Мир новыхтехнологий делают саму жизнь и ее проявления устаревшими.Виртуальный мир — это когнитивная смерть, но в то жевремя это быстрый способ распространения информации,и поэтому он может также служить средством пробужде-ния/побуждения.

ПОлИТИчЕСКОЕВ первый день мирного течения конференции череда

докладов была прервана кратким сообщением. Сообщениепредставляло собой письмо от Ж.-А. Милера, переведенноена английский язык американским коллегой. После чего всеподписали петицию об освобождении аналитика. Вот этосообщение в моем переводе, к которому нечего добавить:

Мы требуем, чтобы сирийское правительство освободилоРафу Начед (Rafah Nached). Рафа была известным психо-аналитиком лакановского направления, которая училасьи проходила анализ в Париже. Сейчас она находится в оди-ночном заключении. Она была арестована в аэропорту Да-маска в субботу 10-го сентября, когда она садилась в самолет,чтобы лететь в Париж к своей дочери. Она невиновна. Мытребуем правительство, чтобы оно немедленно освободилопсихоаналитика, ей 66 лет, она страдает болезнью сердцаи ее жизнь в опасности. Психоаналитики всего мира должныобъединиться в ее защиту.

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 59

Ссылка на более подробную информацию ниже:http://laregledujeu.org/2011/09/13/7090/liberez-rafah-du-raffut-pour-rafah/

ПСИхОАНАлИТИК КАК АНАлИЗАНТВ этой секции аналитики задавались вопросом о том,

в чем же состоит сущность процесса анализа, каковы взаи-моотношения аналитика и анализанта.

В своем докладе «Вечная кушетка?» Мари-Элен Бруссподчеркнула, что для Лакана терапевтический анализ ничемне отличался от дидактического. Почему? Дело в том, чтопсихоанализ имеет дело с речью, а речь не должна подра-зумевать контроль. Контролер (супервизор) находится какв позиции анализанта, так и в позиции аналитика. Поэтомутермин «супервизор» является здесь не вполне адекватным.Психоанализ подразумевает, по крайней мере, должен под-разумевать, этические, а не властные отношения.

лАКАН КАК АНАлИЗАНТХочется более подробно остановиться на докладе Эрика

Лорана «Лакан как анализант», который был для менявесьма информативным.

В отличие от Фрейда, Лакан не оставил нам книги своихсновидений. Как же мы можем судить о том, каким анали-зантом был сам Лакан? Как говорит Лоран, Лакан выбралсебе аналитика не слишком удачно. В 1929 Рудольф Левен-штейн прибыл в Париж для того, чтобы супервизироватьи обучать психоаналитиков. Психоаналитический модернизмбыл тогда стилем немецкого психоанализа. В 20-е годыпсихонализ был в кризисе. Единственно верным решениемказалось создание техники, которая позволяет прорватьсячерез сопротивление субъекта. В этом смысле интересеннеудавшийся анализ Мерилин Монро который она проходилас аналитиком Ральфом Гринсоном (Ralph Greenson), обучен-ным бороться с сопротивлением, но этот анализ как мызнаем закончился крахом. Аналитик Лакана Левенштайн

очень верил в новую технику. Он верил в четкую регла-ментированность сессий: для него была важна определеннаяпродолжительность сеансов, определенные дни недели,в его понимании, аналитик должен был управлять всемпроцессом. Лакан боролся с этим идеализмом, проходяанализ в течение 6 лет с 1936 года. При подходе Левенштайнарезультатом анализа должно было быть сведение переносак нулю, то есть идеалом анализа была абсолютная про-зрачность переноса и для аналитика, и для анализанта.И снова к вопросу о том, что случилось с Мерилин: ее само-убийство, по мнению Эрика Лорана, произошло в тот момент,когда перенос достиг абсолютной прозрачности.

Кроме того, аналитик Левенштайн был этаким роковыммужчиной, соблазняющей фигурой, он стал любовникомпринцессы Мари Бонапарт, перед тем как в предыдущийгод он анализировал ее сына, который страдал анорексией.В 1927 Мари Бонапарт сделала себе хирургическую операциюна клиторе, ровно через год после их романа. Фрейд,аналитик принцессы, не мог ее переубедить. Она верила,что с помощью хирургии она сможет переместить клиторв нужное место.

Конфронтация Левенштайна и Лакана в основании своемимела перенос. Во время своего анализа Лакан ненавиделзнак стоп на дороге. По этому поводу существует множествозабавных историй. Вот одна из них. Когда он ехал в машинес Жюдит, она остановилась на красный свет, и тогда Лаканвышел из машины и пошел пешком. Однажды он велмашину в тоннеле и увидел огромный грузовик, движущийсяк нему навстречу. Вместо того, чтобы затормозить, он поехал.Он уцелел благодаря тому, что грузовик дал ему проехать.

Отношения в анализе, как мы видим, были довольнонапряженными, и эти истории просто метафоры негативногопереноса. В них проявилось не только разыгрывание пере-носа, но и ощущения зажатости в жесткие рамки, изкоторых Лакан хотел вырваться. Дело в том, что анализтакого рода усреднял его, делал его просто нормальным,обычным парнем, чего амбициозный Лакан не хотел. После6 лет анализа Лакан должен быть стать членом Парижского

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 60

психоаналитического общества, но сообщество пообещалономинировать его в случае, если он продолжит анализ.Это было довольно абсурдное требование. Позже Лаканрассматривал негативный перенос как очень важныйэлемент психоаналитической драмы. Но в конце анализасам Лакан имел негативный перенос, который распростра-нялся не только на аналитика, но и на все психоаналитическоеустройство того времени, на принцессу Бонапарт, и дажена короля.

Когда Фрейд переезжал из Вены в Лондон, путь его сле-довал через Париж, где он останавливался в резиденцииМари Бонапарт, и если кто-то хотел увидеть Фрейда, то ондолжен был спросить разрешения у принцессы. Лакан пред-почел не видеть Фрейда, лишь бы только не связыватьсяс принцессой ни по какому вопросу.

В 1933 году Лакан начал встречаться с Марией-ЛуизойБлонден. Это произошло через год после того, как он началанализ, а через год они поженились. В 1938 он встретилСильвию Батай, жену его друга. Интересно, что Лакан развелсяс первой женой в тот же год, когда он прекратил анализ.

С Левенштейном у Лакана не складывались отношения,он часто оставлял негативные отзывы на работы Лакана,1953 году Лакан покинул Парижское психоаналитическоесообщество, перед этим он написал большое письмо о том,почему он уходит от этой институции.

Как Лакан усвоил те знания, которые он получил какпсихиатр к психоанализу? Он считал, что результат анали-за — это перевернутый эффект симптома, и этот эффектобладает творческим потенциалом. Сублимация для Лаканабыла связана не с цивилизацией и ее влиянием на человека,а с невозможностью распознать симптом как таковой в нашейцивилизации, которая переделывает, переворачивает симп-том до неузнаваемости.

JOUISSANCEВ своей диссертации, рассматривая случай Эме, Лакан

стремился разгадать ее, он хотел понять и женщину как

таковую. Лакан всегда интересовался различными случаямиженской жестокости. Так, случай женщины (мадам Жиль)которая убила 2-х горничных, садистским образом поразилвесь Париж. Эти женщины были крестьянками, которыетолько что переехали в буржуазную атмосферу города.Случай этот в чем-то сродни случаю Медеи. Используясвои знания в психиатрии, Лакан хотел разгадать женскуюпозицию jouissance. Лакан упрекал Фрейда за то что тотсмешал понятие женского и понятие истерического и даженазывает его «страстным идеалистом».

На вопрос Фрейда «Чего хочет женщина?» Лакан отвечал,что она хочет поразить мужчину и сделать его объектомбезумной любви (mad love). В то же время то, что Лаканискал в женщинах и получал была «напряженная любовь»(intense love), насыщенная, полная переживаний любовь.По сути дела, это эротомания, которую описывает Симонаде Бовуар в конце «Второго пола». Женщина, считает Симонаде Бовуар, вдохновляет мужчину говорить о ней, сама жеона существует как загадка, как пустота. Таким образом,jouissance женщины — это не нарциссическое, а эхо, котороезвучит вслед Другому. Можно ли назвать все это сугубоисторическим симптомом?

На этот вопрос по-своему ответила на второй день кон-ференции Мари-Элен Брусс в своем докладе «По ту сторонупрекрасного принца и розовых мечей». Анализируя фильмТарантино «Убить Билла», Мари-Элен Брусс приходитк выводу о том, как изменяется jouissance в современности.Сегодня удовольствие является мультисексуальным, муль-тигендерным. Зависть к пенису уходит на второй план.Любовь более не является сентиментальной, из нее уходитКантовский pathos, path-ological. Любовь более не являетсяромантической, возвышенной, она больше не привязанак идеалу безупречной красоты. Более того, любовь большене высвечивается только в дихотомии женское-мужское.Разбитая вечный антагонизм между психоаналитикамии приверженцами queer studies, Мари-Элен говорит о том,что общаясь с лесбиянками и радиакльными феминисткамиона неоднократно слышала от них фразу: «Нам ничего

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 61

не нужно от мужчин, ни одной вещи, включая равноправие».Что же остается от разрушенного фаллического порядка?Ничего, кроме материнской любви, которая по-прежнемуявляется ценностью. Ребенок (как желанный объект) служитдля женщины заместителем фаллического означающего.Возможно, потому, что ребенок расположен по ту сторонупатриархально-капиталистической системы, по крайней мере,до какого-то момента.

Мужское jouissance ассоциируется с фетишизмом, оносвязано с нарциссической позицией и идентификацией с фал-лосом, которым, как ему кажется, субъект владеет. Однаков основе идентичности все равно лежит нехватка, потеря.

Интересным было выступление Жозефины Аэрца (JosefinaAyerza) под названием «Сексуальных отношений не суще-ствует» (ere is no sexual relation). Это утверждение Лаканпровозглашает в 11-м Семинаре. Мне вообще очень нравитсякакая-то Сократовская ирония Лакана и его мастерствопарадоксальных суждений. В этом семинаре он хочет понятьсущность объекта а. В бытии, по словам Лакана, происходитрасщепление на само бытие и его двойника (semblance).Один человек получает от другого кожаную маску, обертку,которая закрывает пустое пространство, которое должен

заполнять объект. Сексуальность — это результат перво-начальной подмены. Картины Рене Магритта, которыйприводит в пример Аэрца, очень хорошо иллюстрируютэто утверждение.

Сложение женского и мужского дает комбинацию, котораяпредставляет себя как травести. Только человек не так, какживотное, полностью пойман в его воображаемое. Человекзнает, как играть с маской, за которой находится взгляд.Дело в том, что нет никакой гарантии успешных сексуальныхотношений между двумя партнерами, поскольку каждыйдолжен изобрести свой фантазм, свою приватную формулусексуальных отношений. Отношения с женщиной/мужчинойвозможны только в том случае, если партнер соответствуетформуле.

Жозефина Аэрца привела анекдот, рассказанный ей Сла-воем Жижеком. На самом деле, Жижек просто пересказалрекламу увиденную им по британскому телевидению. Сюжеттаков: девушка, гуляя по лесу, увидела безобразную лягушку,она подняла ее и поцеловала, и лягушка превратилась в пре-красного принца. Принц обнял и поцеловал девушку, послечего она превратилась в бутылку пива, которую он выпил.

Эта история как раз пример того, что сексуальных отно-шений не существует. Желание мужчины — свести женщинук частичному объекту, причине его желания, к маленькому а.Идеальная фотография такой пары — это лягушка, обни-мающая бутылку пива.

Заставив весь зал смеяться, Аэрца повела речь об искус-стве. Сегодня реальное прорывается на сцену виде «объектова» в искусстве: мы уже видели трупы, разложение, отвра-тительное на художественной арене. По сути своей, конексовременного искусства — это объекты, которые не на месте.Но для того чтобы им быть не на месте должно уже суще-ствовать какое-то место. Минимализм начинается с Малевичакоторый изображает эти пустые места. Сегодня художникрасполагает объект в определенной плоскости и опустошаетего. Вопрос о том, что такое произведение искусства, этоне вопрос о том, «что», а вопрос «где»? Малевич простообозначает, или изолирует место как таковое. Реальное —

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 62

это пустота, которая никогда не переживается сама посебе. Реальное в искусстве — это объект не на том месте.Объект как таковой — это фетиш, который своим обаяниеммаскирует реальное.

Как говорил Ж.-А. Миллер, различия между истериейи перверсией с точки зрения jouissance несущественны.В перверсии замещение желания — это сама жизнь, человекзнает, что он ищет, и что ему нужно для этого делать. Объектнужен для того, чтобы наслаждаться им. В истерии же же-лание бессознательно, и чтобы до него добраться, нужнопройти через интерпретации сложного и извилистого симп-тома. Но в обоих случаях мы имеем дело с замещающимjouissance. Поэтому данное нам jouissance никак не вписы-вается в сексуальные отношения. Jouissance конституируетsintom, а sintom невозможно избежать. Любовь консти-туирует иллюзию возможности jouissance. Поэтому jouissanceв любви ближе всего топологически к сексуальным отно-шениям, которые не существуют.

В конце доклада Мари-Элен Брусс заметила, что, к не-счастью, главное в данной рекламе вовсе не логика jouissance,а капиталистическое стремление продать пиво. Так, женщина,поданная как бутылка пива, позволяет увеличить продажи.

QUEER Большая секция конференции была уделена теме гомо-

сексуализма и нетрадиционных семей. Психоаналитик изНью-Йорка Мария-Кристина Агирре (Maria Cristina Aguirre)поставила вопрос о желании и Имени Отца в контекстеработы в современном мегаполисе, где нет места каким-тозапретам и регуляторам в плане выбора партнера. Вопрособ отце встает, когда лесбийские пары используют банкспермы для оплодотворения, когда мужчины-геи усыновляютребенка, когда в черных семьях наблюдается историческисложившийся матриархат. Как же осмысляется нетради-ционная сексуальность в психоанализе, когда имя отцаоказывается унесено ветром, а культура насаждает jouissanceи повелевает: «Just do it!»?

Пьер-Жиль Гоген (Pierre-Gilles Gueguen) в своем докладе«Свет и тени случая избиения геев» рассмотрел несколькосовременных случаев избиения, дискриминации геев, при-ведших к самоубийствам. Он подчеркнул, что американскаяпресса в своих репортажах очень склонна к виктимизациигеев и к подведению совершенно разных случав под однуи ту же категорию. Здесь действует излюбленный приемпрессы — привлечь внимание и сделать вывод. Часто такойвывод делается из неверных посылок. В сущности, семейнаяпроблема становится социальной, а социальная проблемасемейной. Этот доклад Гогена и позже другой его доклад«Гиперсовременные семьи» вызвали массу вопросов в ауди-тории, в которой было довольно много представителейгендерных исследований и queer studies.

Семья, говорил Гоген, это легальный институт, регули-руемый законом, изначально церковным, который в своюочередь произошел от римских законов. Все эти законыбыли созданы с целью поддержать нуклеарную семью и вос-производство. Сейчас принцип закона сменяется принципомjouissance, это происходит вполне закономерно по законамбиоэтики, следуя словам Фуко. Феминистское и гей движениесделало немалый вклад в развал нуклеарной семьи. По словамГогена, психоанализ может сказать многое насчет queer дви-жения, но проблема в том, что то, что он скажет не будетсоответствовать современным политическим настроениям.Лакан предвидел сегодняшнее положение вещей и пред-сказывал что перверсные настроения могут стать требова-ниями культуры. Между тем, как писал Ж.-А. Миллер, нетникакого способа описать jouissance, кроме как через ди-хотомию мужское-женское. Гомосекусуальность сегодняпытается сконструировать свой симптом как социальнуюнорму. Если очень кратко суммировать, то можно сказать,что у психоанализа есть своя этика, которая не может бытьнарушена политическими требованиями.

«Избиения младенцев» в аудитории не получилось. Не-смотря на то, что Гоген сказал, что у Фрейдова поля никогдане получится хорошего диалога с такими людьми, какДжудит Батлер, гендерные теоретики призвали его обратить

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 63

большее внимание на феминистскую литературу, котораяочень разнообразна в привлекаемых ею дискурсах. Множествофеминистских исследователей вышли из того же Лакана.Мари-Элен Брусс, по-видимому, закаленная в разговорахс феминистками, сказала, что все проблема, на которойзиждется непонимание — это проблема языка и категори-ального аппарата. Феминизм и психоанализ говорят наразных языках, и сегодня понять человеческую sexuationневозможно, если говорить только на одном языке.

САМОУбИЙСТВОЛакан сказал: самоубийство — это единственный акт,

в котором человек может успешно отделиться от Другого.Къел Солейм (Kjell Soleim) в своем докладе «Что приходитпосле Акта?» показал, что это метафора, ни к чему не при-зывающая и не дышащая пессимизмом. В 1968 году неко-торые друзья и знакомые Лакана совершили самоубийство,разочаровавшись в своих идеалах после волнений в Париже.Это заставило Лакана задуматься о природе самоубийства.Нужно различать попытку самоубийства и самоубийствокак таковое. Попытка самоубийства — это акт для Другого,самоубийство — это радикальная сепарация от Другого.Такая радикальная сепарация — это компенсация отчуждения,с которым сталкивается индивид. После этой радиальнойсепарации не остается никакого остатка? Или остается?Остается труп как объект а, — заметила одна психоаналитикиз зала, работающая с суицидальными пациентами. Остаетсягоре оставленных родственников, потеря. Вместо облегченияостается ничем не восполнимая яма.

Отчуждение может быть компенсировано иначе, например,с помощью переноса в анализе. Психоанализ — это акт.Солейм выделяет три типа актов, которые могут бытьсравнимы по радикальности с самоубийством. Это, во-первых, Картезианский акт, знаменитое «я знаю только то,что ничего не знаю», с его возможностью поставить подсомнение все мыслимое знание. Во-вторых, это Гегелевскийакт, который состоял в отрицании смерти. И, в конце

концов, это аналитический акт, который продвигаетсяк желанию.

Одним из способов предотвращения самоубийства можетбыть отказ от идеалов успеха, престижа, богатства, и поворотв сторону собственного желания. Общество, которое про-возглашает недостижимые идеалы и превозносит людей,совершивших самоубийство — это общество иллюзий. Каксказал Жижек, выступая недавно на оккупированной Wallstreet, занятой демонстрантами: «Не бойтесь хотеть того,что вы действительно желаете!»

NEUROSCIENCEПоследний, короткий день конференции был полностью

посвящен психоанализу и неврологии. Сегодня неврологиястоит на большом расстоянии от психоанализа. Почему жеэти науки никак не могут примириться? Психоанализ объ-ясняет работу психического аппарата в его целостностии отношении к миру, тогда как неврология склонна создаватьвсе новые и новые диагностические категории, что создаетрост процента выписываемых лекарств. Лакан уделял боль-шое внимание проблеме лечения психозов. У него былоболее 60 публикаций по неврологии, то есть, он никогда непротивопоставлял себя этой науке.

Сегодня неврология может сказать не так уж много о пси-хопатологии, зато она создает все новые и новые классифи-кации. Новые мифы и дискуссии неврологии — это проблемаДНК и эволюция. Неврология ищет причины различныхпсихических отклонений в генетике. Популярные вопросыневрологии: является ли унаследованным синдром дефицитавнимания? Какие 100 генов отвечают за аутизм? Существуетли ген эгоизма?

Нужно признать, что к концу ХХ века неврология сталапочти религией, а психоанализ был дискредитирован. Нев-рология, по мнению Эрика Лорана, склонна использовать«плохую метафору», когда она говорит о процессах, про-исходящих у нас в мозгу. Метафора эта — «хранение и не-сохранение» информации или эмоций. Неврология ищет

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 64

в мозгу место, где расположена любовь, и у нее часто полу-чается так, что моральная и физическая боль расположеныв одном и том же месте, поэтому от них помогают однии те же лекарства.

Не сошлись психоанализ и неврология и в вопросе языка.Ноам Хомски, который совершил когнитивную революциюв Америке, не нашел общего языка с Лаканом. По Хомски,язык сводим к грамматике, имеющей четкие правила. Лаканже говорил о том, что самое важное в языке — то, что неможет быть описано никакими грамматическими правилами.Бессознательное не знает Аристотелевской логики с ее не-гацией. Психоанализ интересует не вопрос Витгенштейнао том, что может быть сказано, а вопрос о том, что не можетбыть сказано в теле языка.

ВМЕСТО ЗАКлЮчЕНИя. ДЕбАТы В NEW SCHOOl fOR SOCIAl RESEARCH: 

бУДУЩЕЕ ПСИхОАНАлИЗАПосле конференции профессора и студенты New School

for Social Research пригласили участников принять участиев «разборе полетов», чтобы спровоцировать их ответитьна вопрос, есть ли будущее у лакановского психоанализа.

В Америке официальные институции и программы несклонны поддерживать лакановский анализ, делилисьсвоими проблемами студенты программ по Клиническойпсихологии, а занимаются им в основном люди, изучающиелитературу, искусство и философию. Впоследствии неко-торые из них получают лицензию, чтобы практиковать.А это означает фактически новое психологическое обра-зование. В основном, все лаканианцы получают образованиев Париже или Латинской Америке, то есть, на французскомили испанском языках. Это верно относительно старшегопоколения аналитиков. Однако, к счастью, растет число

англоговорящих молодых людей, которые, как и я, стремятсястать лаканианцами. Все они в основном приходят из фи-лософии, что не удивительно, так как Лакан — мыслительочень академический. Во Франции, в силу исторических об-стоятельств, никогда не было большой пропасти междуакадемией и клиникой. Большинство практикующих ана-литиков были не только психиатрами, но и интеллектуалами.К сожалению, в Америке было иначе, поэтому большинствоклиницистов не склонны думать вообще. Поэтому и вы-писывают своим пациентам прозак, побочным эффектомкоторого является самоубийство.

Длительная дискуссия возникла по поводу метода Лаканаустраивать короткие сессии и прерывать пациента. Этоповедение многими американскими аналитиками былопризнано садистским. Ж. Гоген пояснил, что лакановскиеаналитики проявляют внимание к каждой детали, им важновсе, что говорит пациент. Прерывание сессии служит длятого, чтобы акцентировать внимание на определенномслове, фразе, событии. Пациент должен уйти и подуматьо произошедшем, так как главный интерпретатор в анали-зе — он, субъект языка.

Сейчас в обществе нарастает напряженность между гос-подским означающим и симптомами нового поколения.И эта напряженность будет нарастать. Интересно, что пси-хоаналитики отмечают уход белого мужского большинстваиз психоанализа и массовый приход «молодых талантливыхженщин» в психоанализ, которые числом давно превысилии будут превышать мужчин. Это обстоятельство тоже как-то повлияет на историю психоанализа. Лоран вдохновляетмолодых действовать в психоанализе, объединятся, создаватьгруппы, даже не вписанные в официальные институции,следить за политической погодой и переосмыслять Эдипаи универсальное означающее. Цитирую Лорана: «Нужнылюди, которые переизобретут психоанализ». Мне кажется,что я этих людей встретила.

#7 2

011

Знак

и

События / Репортаж о конференции Lacan Legacy в Нью-Йорке / 65

Владимир Вельминский

Фридрих Киттлер был ве-ликим духом, обитавшимв становившемся все болеехрупком теле, но тем не ме-нее продолжавшим ткатьсвои теории. Теории, в кото-рых мыслительный процессвключал в себя материаль-ность коммуникации, тео-рии, описывавшие операциис сигнификантами в их ма-териальном воплощении,теории, представлявшие не-избежности дискурса какэпистему, как архив и какисторическое априори. Тео-рии, которые, наконец,осмысляют и раскрываютвсе эти области знания при

помощи techne. Все они приоткрывают щелку в теориюмедиа, конкретно обозначающую материальные и инсти-туциональные основы дискурса, производства и сохранениязнания. Как какая-либо культура организует свой дискурс,и какие механизмы обеспечивают ее преемственность? —вот основные вопросы этих теорий.

Теории Киттлера бескомпромиссны. Они невероятнохорошо описаны и вместе с тем, с трудом воспринимаемы.Изучать их нужно по буквам. Тот же, кто углубляетсяв них, мгновенно погибает от пения сирен Киттлера. Своих

учеников, друзей и поклонников он вел через призрачныедесятилетия. Теории, всерьез рассматривающие развитиекомпьютера как центрального медиа нашей цивилизациии исследующие, как абстрактные технические структурыдействуют в качестве могущественных, перекрывающихчеловеские действия факторов. Теории, при помощи которыхвпоследствии культурологические исследования приобретутновые связи с техникой, и которые словно разрывающаясябомба попадут в середине 1980-х годов в центр специфи-ческого немецкого образования в сфере теорий медиа,и чьи осколки разлетятся потом за пределы немецкоязычногопространства. Все это было инициировано одним — кактехническим, так и эпистемологическим — изменением па-радигмы, подразумевавшим отказ от субъекта, от сознанияи от действий, так же как и отказ от исключительно обще-ственного и исключительно культурного. Имя ФридрихаКиттлера как никакое другое, означает медийный теорети-ческий подход, принимающий в этом смысле материальностькоммуникации в качестве не обманываемой отправнойточки.

Самый влиятельный и значительный немецкий медиа-теоретик Фридрих Киттлер родился в 1943 г. в саксонскомгородке Рохлиц. После того, как его семья вместе с ним со-вершила в 1958 г. бегство из основанной после войны ГДРв Федеративную Республику Германию, Киттлер учился до1963 г. в шварцвальдской гимназии, с особым упором наизучении естественных наук и новых языков. В годы егопоследующего обучения в университете Альберта Людвигаво Фрайбурге-им-Брейсгау (с 1963 по 1972) основной центр

#7 2

011

Знак

и

P.S. / К сиренам / 66

Фридрих Киттлер в Москве, осенью 2009 года

К сиренам. Теоретик медиа Фридрих Киттлер мертв

P.S.

интересов Киттлера составляли такие специальности, какгерманистика, романистика и философия; на него оказаливлияние тексты французских постструктуралистов, преждевсего, Лакана и Фуко, которые тогда в Германии не былишироко известны. После защиты в 1976 г. докторской дис-сертации [Promotion], посвященной немецкому поэту КонрадуФердинанду Мейеру, до 1986 г. Киттлер работал ассистентомв Немецком семинаре Фрайбургского университета. В 1980 г.Киттлер стал ответственным редактором сборника, в на-звании которого «Изгнание духа из наук о духе» былапровозглашена программа этого ученого: прослеживатьмедиатехнические априори гуманитарных наук. Как разэта установка привела к тому, что для его габилитационнойработы, написанной в 1984 г. по истории немецкой литературыНового времени, «Системы записи 1800-1900» [Aufschrei-besysteme 1800-1900], потребовалось, в общей сложности13 экспертных оценок, в течение двух лет относительноисхода процесса царила неопределенность, и лишь затемработа была признана первопроходческой для немецкойкультурологии, литературоведения и медиологии.

После успешной габилитации Киттлер в 1987 г. получилприглашение работать профессором новой германистикив Рурском университете в Бохуме. Затем, в 1993 г., после-довало приглашение на кафедру эстетики и истории медиав Университет имени Гумбольдта в Берлине, где Киттлеросновал Берлинскую школу медиологии и стал сооснователемЦентра техники культуры. С тех пор в этих сетях и инсти-тутах исследовался тезис Киттлера, согласно которому (вы-ражаясь в упрощенной форме) наше знание и то, что мысчитаем истинным, определяющим образом зависит от ис-пользуемых нами технических приспособлений культуры,«систем записи».

Понятие «системы записи», заимствованное Киттлерому Даниэля Пауля Шребера, обозначает как раз эту сетьтехнических приспособлений и институтов, которые поз-воляют той или иной культуре осуществлять адресацию,запоминание и обработку релевантных данных — эта про-грамма реализуется и в истории оптических медиа,

на сегодняшний день единственной книге переведеннойна русский язык.

Как сообщает Фридрих Киттлер в конце своего курсалекций об оптических медиа, ему четырнадцать раз пришлосьотказываться от написания собственной программы ком-пьютерной графики. Ведь как раз в тех четырнадцати лекцияхкурса, прочитанного на пороге нового тысячелетия в узкихрамках культурологического семинара берлинского Уни-верситета имени Гумбольдта Киттлер описал историю че-ловечества, как паноптикум «делания-видимым», как путьот пещерных рисунков к современности. Четырнадцатьэкскурсов в историю знания, которые не ограничивалисьоптическим элементом, но открывали сосуществованиеисторических дисциплин: медиаистории и истории искусств,истории математики и истории науки, наук о литературе,музыке и театре. Киттлер начинает с предыстории (от грековдо Ренессанса) и продолжает анализ, стремительно и лако-нично рассматривая последовательность из фотографии,кино и телевидения, а также трактует большое количествотем и теорий (например, темы и теории Маклюэна, Шеннонаи Фуко), и, наконец, в завершение книги переходит к ком-пьютеру. При этом акцент делается не столько на презентациидо сих пор неизвестных источников, сколько на их остро-умных рекомбинациях, и там самым — на киттлерианскойпереоценке исследований различных дисциплин.

Эту — отчасти весьма забавную, и даже комическую —переинтерпретацию Киттлер оправдывает, указывая на то,как оптические медиа воображались в литературе, и насоздание аппаратов, оказавших непосредственное влияниена начало эволюции медиа в XIX в. При этом Киттлер про-возглашает центральное понятие медиума в начале своейлекции, как техническое определение, получившее распро-странение благодаря Иннису и Маклюэну; и, согласно Киттлеру,три функции медиума — хранение информации, переносинформации и вычисление — верны в наши дни и длякомпьютера. Техническую основу этого понятия медиаКиттлер, вдобавок, обосновывает математической теориейинформации Шеннона, универсальная значимость которой

#7 2

011

Знак

и

P.S. / К сиренам / 67

демонстрируется в ходе лекции с учетом специфики кон-кретных оптических медиа. В соответствии с этим состоялосьчетырнадцать заседаний по теории визуального, на которыхне было показано ни одного изображения — суть этойконцепции, сопряженной с отказом от программированияизображений, раскрывается, конечно же, только на последнемлекционном сеансе.

Выясняется, что теоретическое пренебрежение Киттлеракомпьютерным экраном объясняется отвращением ученогоперед банализацией, сплошь и рядом пронизывающей всюработу компьютера (который ориентирован на пользователя).Во всех «настольных экранах» Киттлер усматривает про-явление такой стратегии, которая все больше уводит в сто-рону от программ-источников и тем самым создает новоетайное знание. Картинка, которую показывает компьютер,представляет собой ложь, так как она маскирует все, чтофактически может делать этот аппарат. В таком случаекто — то и дело задает вопрос Киттлер — сегодня в полномсмысле слова владеет языками программирования, и темсамым — электронно-вычислительными машинами? В слу-чаях сомнений — разве что институт, заботившийся о том,чтобы компьютеры существовали вообще, но не сумевшийвоспрепятствовать распространению этой техники: военныеведомства. Поэтому Киттлер подчеркивает взаимосвязьмежду войной и разработкой оптических медиа. Всякийпрогресс в этой сфере со времен Ренессанса, когда уни-версальные гении изготовляли планы революционных поконцепции крепостей и писали столь же революционныекартины, объясняется интересом военных к наблюдениюи планированию. И для наблюдения, и для планированиярешающую роль играют оптические медиа, вооружениевзгляда.

Киттлер чрезвычайно занимательно описывает, как все-возможные угрозы наказаний не смогли воспрепятствоватьтем, кто посягнул на рассекречивание военных аппаратов;он утверждает, что именно в XX в. потенциал военных ис-следований непрерывно использовался для создания граж-данских продуктов. При царившем в Германии после Первой

мировой войны замешательстве казармы практически пер-манентно предавали огласке свои секреты, и поэтому какраз в Германии развилась передовая киноиндустрия, поль-зовавшаяся военными приборами после разоружения. Тоже самое, согласно Киттлеру, после следующей мировойвойны произошло в Соединенных Штатах, которые смоглизаняться совершенствованием телевизионной техники, таккак, в отличие от европейцев, не были вынуждены сосре-доточивать все соответствующие исследования на радарнойтехнике. И благодаря этой констатации тоже проясняется,почему Киттлер в своей истории оптических медиа уделяетстоль незначительное внимание компьютерной технике:ведь именно кино дает наибольшую иллюзию.

«Я существую, так как я могу представить все, что пред-стает передо мной» — киттлеровская трактовка картези-анского cogito звучит непривычно, однако по-хайдеггеровскиметко для начала лекции об оптических медиа. И, будучисведущим в медиологии специалистом, Киттлер, разумеется,знает и то, что представлений не может быть достаточно;прежде всего, тех, которые, согласно двойственной фор-мулировке Киттлера, можно было бы освоить посредствомпрезентации. И если сегодня публикуется дословная записьеще одной лекции, с включением всех приличествующихречевой ситуации риторических общих мест, то тем самымосуществляется и задуманная Киттлером программа, в ко-торой лектор стремится справиться с переходом от аку-стических к оптическим медиа (а это — основная черта егомедиаистории). Сама лекция, которая, как говорит Киттлер,требует «старомодно разомкнутых ушей», превращаясьв книгу, становится оптическим медиумом, событием, в ко-тором начертание букв продолжает инсценировать то, чтоКиттлер рассказал в аудитории. Единственное, чего книгене хватает — это четырнадцать перерывов между 45-ми-нутными лекциями. Четырнадцать перекуров, когда, словнонад полем битвы, сгущались облака дыма, показывая и вновьубирая из виду контуры оптического.

Фридрих Киттлер умер утром 18 октября 2011 года в Бер-лине.

#7 2

011

Знак

и

P.S. / К сиренам / 68

Фридрих Киттлер

Да, Лакан сказал «Бог бессознателен», и потомуя бы не хотел зачитывать написанное мной в со-стоянии сознания, к тому же текст переведён нарусский и называется «Дракула Востока»2. Как-то я сидел в Калифорнии, и как человек, выросшийв ГДР, представлял себе, как я пересекаю железныйзанавес и бегу от ГДР всё дальше и дальше в на-правлении Востока. Постепенно исчезают не-мецкоязычные таблички. Тут ко мне подходитчеловек и представляется: «Граф Дракула».

Хайнер Мюллер как-то рассказал мне историюо том, как в сентябре 1941 года танковая дивизиявермахта, наверняка под командованием Клейста,ночевала южнее Киева. Среди солдат был пленныйкрасноармеец. Свет ночного костра освещал не-мецкие танки, и красноармеец увидел, что на одномиз танков не очень хорошо закручен болт. Немецкиеофицеры увидели, что он это увидел. Один из нихвстал, взял инструмент и привёл болт в порядок.Советский офицер очень расстроился. ХайнерМюллер сделал вывод, что у немцев и русскиходно и то же знание о машинах. Обращаясь к всту-пительной речи Виктора Мазина, я говорю, да,мы должны говорить о машинах, но должны де-лать это, уходя от человека дальше, чем Лакани Вирилио.

Если мы приехали в Санкт-Петербург, значит,приехали мы на машине. Человек приезжает

в город не иначе как на машине, построенной недля русских, а для того, чтобы превратить русскогов европейца. Не знаю, удался ли эксперимент.Это не так?Сергей Ануфриев3: Всё сломалось.Фридрих Киттлер: Машины или люди?С.А.: И то и другое.Ф.К.: Почему?С.А.: Потому что так хотят американцы.Ф.К.: Но ведь они хуже всех строят машины!С.А.: Да, поэтому они и хотят, чтобы всё ло-

малось.Ф.К.: Мы в Берлине тоже слышали разные ис-

тории. Некоторые из наших людей установили,что новый чип корпорации «Интел» — не чтоиное, как «Эльбрус», последнее советское изоб-ретение в этой области. Что с этим поделаешь?С.А.: Ничего.Ф.К.: Nitchevo?С.А.: Сесть на коня.

#7 2

011

Знак

и

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 69

Чем мы занимаемся в Берлине1

1 Название этому выступлению придано задним числом. Собравшаяся публика ожидала, согласно программе, чтоКиттлер будет выступать с докладом о Дракуле, но как следует из первых слов, в последний момент он от этой затеиотказался и решил рассказать о том, чем он с друзьями и коллегами занимается в Берлине. Впервые это выступление,равно как и статья о Дракуле, опубликованы в журнале «Кабинет π». СПб.: «Скифия», 2003. — С. 215–232.2 Киттлер Ф. «Из „Завещания Дракулы“». Перевод с немецкого Осанны Наджафовой // Кабинет π: Человек-Машина.СПб.: Скифия. Под редакцией Виктора Мазина, Юлии Страусовой, Александра Варлиха. — С. 285–318.3 Ануфриев, Сергей Александрович — московско-киевско-одесский художник, писатель, вместе с Павлом Пепперштейноми Юрием Лейдерманом основал Медицинскую герменевтику, один из лидеров московской постконцептуальной школы.

Ф.К.: И в каком же направлении?С.А.: В Америку, вслед за уходящим солнцем. Можно

попытаться исправить машину.Ф.К.: Мы можем пытаться вновь и вновь думать о машине,

думать о ней с самого начала ее появления. Слово машинаведет свое начало не из капиталистических Афин, а из до-рического, великого греческого Тарена. Это не mechane,обозначающее хитрость и механику, а machana. От machanaпроисходит машина. Об этом греческом подарке нам стоитдумать вновь и вновь, вопреки Америке. У греков были боги,которые спали с богами, а также с людьми. Существуютлишь три бога, являющиеся мафиози и гангстерами. Онибыли подарены, как однажды в XIII веке сказал один не-мецкий кайзер, тремя мошенниками — Иисусом, Моисееми Магометом. Обманщики лживо утверждают, что детимогут появляться и без взаимоотношений между мужчинойи женщиной. Вы можете просто заменить имена Иисус,Моисея и Магомета на имена 2003 года и тогда поймёте,о чём я говорю. Важно вспоминать греков потому, что онине распространяли ложь по свету, а дарили искусство,науку и песню.

Я только что узнал, что в Петербурге сердцами людейвластвует искусство. В Берлине же, похоже, властвует наука.Должно быть, их вновь можно соединить во имя греков!Когда Филипп фон Гильгерс организовал в Берлине пре-красный конгресс4, посвящённый Андрею АндреевичуМаркову старшему, стало возможным писать на доске фор-мулы, понятные и русским, и немцам. Было бы здорово,если бы этот наш общий язык могли читать не толькоучёные, но и художники. Математические формулы, в от-личие от странных формул Лакана, слегка теряют сексу-альную связь, поскольку они абстрактнее, но они нужнынам как первый мост для неидеологизированного разговора.

Ведь все беды происходят от американской семантики,создаваемой вокруг порнографических формул.С.А.: В данный момент художники занимаются форму-

лами, а учёные — искусством.Ф.К.: Мы в Берлине — нет. И, возможно, это, собственно,

и есть сообщение, которое я могу вам принести. У формулесть история, столь же благородная, как до сего моментапринято было считать благородной историю искусства.Со времен Петра I в России два центра, вокруг которыхвсё вращается: Москва — послегреческий центр номеродин и Санкт-Петербург — послелатинский центр номердва. Поэтому Леонард Эйлер считает, так сказать, на латыни,а в Москве счет идёт по-гречески. Я не могу точно отсле-живать, что происходит в царстве формул и математикив Москве. Нам, берлинцам, конечно, гораздо легче понятьлатинскую сторону.Татьяна Моисеева5: В Москве вообще никогда не было

царства формул, это — ортодоксальный, византийский го-род.Ф.К.: Совсем не было? Значит, Москва для вас, петер-

буржцев — это то же, что Граф Дракула для меня.Т.М.: Я думаю, что да.Ф.К.: Тогда у меня к вам вопрос: если человек учится во

Фрейбурге, в тени Мартина Хайдеггера, то он научаетсявидеть важнейшую разницу между древнегреческим и древ-нерусским, которая состоит в том, что глаголов бытьи иметь не существует.С.А.: Это что, более позитивная перефразировка Быть

или не быть?Ф.К.: Речь не идёт и вовсе не идёт о вопросе Гамлета.

Поскольку это быть, так же громко, как и не быть свиде-тельствует о существовании быть в английском. Для мате-матики XVII столетия наличие таких слов, как есть, равно#7

201

1 Зн

аки

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 70

4 Конгресс, посвященный А.А. Маркову старшему, состоялся 4 апреля2003 года в Центре Техники Культуры имени Гельмгольца при УниверситетеГумбольдта. В нем участвовали Ф. Киттлер, В.А. Успенский, В. Вельминский,Ф. фон Гильгерс, П. Берц, В. Хаген, В.А. Мазин и другие.

5 Моисеева, Татьяна Михайловна — главный специалист Музея Ло-моносова в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого(Кунсткамера) РАН.

как и не есть, оказывается предельно важным, посколькуиз них можно было сделать знак равенства. Именно этотзнак равенства Эйлер и привёз в Санкт-Петербург. Хайдеггервсегда очень радовался, что Владимир Ильич Ленин (Ульянов)использовал этот знак равенства. «Коммунизм = СоветскаяВласть + Электрификация Всей Страны».Филипп  фон  гильгерс6: Тогда у меня к вам вопрос:

Если математизировать можно лишь то, что уже имеетсяв языке, и, возможно, некоторые языки упускают нечто,что другие языки хорошо выявляют, и математика, вероятно,может выражать связи, которые сложно назвать с помощьюязыка, так как в данном случае язык амбивалентен и не по-казывает связи однозначно, тогда можно ли представитьсебе, наоборот, трюк, переносящий математические струк-туры, которых нет в языке, обратно в язык?Ф.К.: Как раз только что хотел рассказать вам об этом.

Да, есть возможность перенести их в язык. Существует ма-шина на бумаге, «Ленин», на которой написано: «Комму-низм = Советская Власть + Электрификация Всей Страны»,и существует реальная машина, несущая это равенствов страну, и вот, сотни тысяч мёртвых в ГУЛаге, которыедолжны создавать эту электрификацию.С.А.: И разрушать её.Ф.К.: Неужели все русские машины такие, как у Делёза

и Гваттари? Я думаю, это была одна из самых больших ил-люзий в семидесятых. Перед нами действительно машины,работающие почти безошибочно, это наш самый большойстрах и его не побороть робкими утешениями Делёза и Гват-тари. Итак, лучше готовиться к самому худшему, чем наде-яться, что все машины в России всегда ломаются. По-моему,эта иллюзия называется обломовщина, не так ли? Это —классический побег русских от их царей, которых теперьуже нет.

С.А.: Может быть, машина — это царь?Ф.К.: И как же обстоят дела с Линуксом в России? Ведь

он был разработан в восьмидесяти километрах отсюда мо-лодым финном, папа которого был послом в Москве. Я по-думал, что если царь становится машиной, необходимязык, на котором мы можем эту машину читать, язык, ко-торый я называю линукс. Хакеры, полностью сломавшиекод Виндоуз — не из Петербурга, а из Москвы.С.А.: А Ленин был хакером? Ф.К.: Дирк Беккер говорит: да, но я не думаю, что Ленин

был хакером. Хакер — тот, кто понимает код лучше, чемраб Майкрософта, этот код написавший. Ленин же понялМаркса ещё хуже, чем Маркс понял Гегеля.С.А.: А что понял Гегель?Ф.К.: Как раз об этом я и хотел рассказать. Этого нет

в собрании сочинений, и было напечатано лишь в газетевскоре после его смерти. Во время самой последней лекциив аудитории № 6 моего университета Гегель сказал своимстудентам, требовавшим больше демократии, следующуюфразу: «Слово свобода устарело». Устарело — слово празд-ничное. И мышление действительно не может сделатьничего более важного, чем вновь и вновь повторять этогреческое слово. Мыслить — это значит не бояться и проситьобъяснить слова свобода и правда вопреки мафиозномукапиталистическому монстру. Самый значительный ученикАндрея Андреевича Маркова, Колмогоров проводил своилетние каникулы в диких местах Кавказа, где ходил обна-жённым и громко распевал Одиссею. Ничего лучшего несделать! Вот — лечение от всех Бушей и Саддамов Хуссейновэтого мира... Что же это за пространство, открывшеесямежду Грецией, Троей и Грузией? Вот, лежат камни греческиххрамов в Херсонесе, у которых Юлия Штраус7 усмотреласамую суть искусства. #7

201

1 Зн

аки

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 71

6 Немецкий математик, кибернетик, создатель Машины, анализи-рующей дискурс. В 2003 году работа машины демонстрировалась в Музеесновидений Фрейда.

7 Joulia Strauss, Юлия Страусова — берлинская мультимедиа художница,многолетняя соратница и ученица Фридриха Киттлера, организаторцелого ряда мероприятий между искусством и наукой в берлинскомцентре art_science и музее сновидений Фрейда.

С.А.: Дорическая колонна — это кнопка машины?Ф.К.: Мы не задаём вопрос о девственности девственницы,

и потому говорим о машине!? Да? Быть может, это былимашины, пока они поддерживали храмы, и сегодня мызнаем, что многие греческие храмы были построены потем же формулам, что и греческие музыкальные инстру-менты. Мне хотелось бы делать всё это более точно.А именно, существует ужасный, второй исток греческойнауки, который тоже нас обманывает, и существует на-стоящее начало. Второе, неправильное начало — это Платони всё, что за ним следует. Они думают, что математикаживёт, например, между планетами. А правда в том, чтозадолго до Платона было ясно, что математика звучитв каждой кифаре и в каждой флейте. И это — одна и та жематематика, неверно применённая к планетам и правильноприменённая к инструментам, но лишь в случае инстру-ментов это можно объяснить любому ребёнку, и мальчику,и девочке.

Существует путь, по которому можно передавать знание:знание — это наука, а путь — это искусство. ФилолаусКротонский писал: «Октавы величина — это квинта и квар-та». Это значит: 2 к 1 = 4 к 3 × 3 к 2, и это справедливотакже за пределами вселенной. Это — настоящая математика.Филолаус сделал вывод, что во всех этих звукосоотношенияхчётное число соотносится с нечётным. И он говорит, и я так-же говорю, как и пифагорейцы: если разделить чётноечисло на две части, то в середине ничего не останется.Если разделить нечётное число на две части, в серединечто-то останется. 5 — это комбинация первого чётногои первого нечётного чисел, и поэтому это число Пифагори его ученики называли Гамос (коитус) и женщина всегдалежала вверху и властвовала, потому что треугольник идётсверху вниз. В одиннадцатом семинаре Лакан сказал: «началонауки — сексуальная техника». Лакан приводил в качествепримера лишь инь и ян. Я же даю европейский, греческийпример. Задание математики, как говорил Филолаус, состоитв установлении соотношений между женщинами и муж-чинами, между чётными числами и нечётными; и если бы

существовали лишь женщины, или лишь мужчины, илилишь нечётные числа, или лишь чётные, то в мире не былобы никакого порядка. И это соединение обоих полов онназывал Гармонией. Это — название октавы, название по-возки из двух лошадей и возничего и название связующихчастей корабля. Так в мыслях греков простое слово пре-вратилось в праздничное. Гармония — один пример, а сейчасбудет второй. У греков было слово, известное всякомуи каждому русскому: Космонавт. Оно происходит от словаКосмос. У Гомера оно обозначало украшения и красивыеплатья женщин, и оружие мужчин. Со времён Пифагораи его учеников, математически упорядочивших мир, раз,два, три, четыре, Космос обозначает всеединство.

Мы должны понимать, что наше современное значениеслова Космос — не абстракция, а по-прежнему имеетсяв виду красота женщин и сила мужчин в их единении, какэто вам сейчас показываем мы, Юлия Штраус и я. С.А.: Вносит ли выстрел Авроры ясность в понятие Кос-

мос? А Хиросима? А штурм Рейхстага?Ф.К.: Всегда существуют воры, римляне, американцы,

крадущие знание и создающие из него империю. Но теперья думаю, что знание от этого защищено, у него выработалсяиммунитет. Если после долгого пути мы его сами же себерассказали и передали, оно останется нашим знанием.Ужасно сложно ответить на такой вопрос.С.А.: Знание императивно.Ф.К.: Знание не императивно, оно со-симметрично. Ла-

кановские господские дискурсы императивны, а не знание.Знание — это то, что позволяет таким мужчинам, как Фи-лолаус, догадываться о тайнах женщин. Сегодня мы, на-пример, благодаря Рене Тому и другим французским мате-матикам, знаем, что женщина — не есть просто чётноечисло, между ног которого ничего нет.С.А.: Как же выглядит утилизация остатка после деле-

ния?Ф.К.: Мне хотелось бы вернуться к самому страшному

вопросу. Аврора! Штурм Рейхстага! Хиросима! Можно от-чаяться. Вновь и вновь читая Софокла, я восторгаюсь этим

#7 2

011

Знак

и

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 72

последним поэтом, которому удавалось верить в Богов по-среди Пелопонесской войны. Нам необходимо в сегодняшниедни снова писать такие чистые трагедии и их друг другурассказывать. Поэтому я сейчас расскажу историю о Янусефон Нойманне. Его папа — еврейский банкир, родом изБудапешта, которому последний австрийский кайзер дароваларистократический титул. У аристократического папы сын —математик-вундеркинд. Что делает этот сын в 1925 году?Конечно, приезжает в Германию, в Гёттинген, к ДавидуХилберту. Зовут его теперь Иоанн фон Нойманн, потомучто он чувствует себя немцем. В летний семестр 1933 годаон читает в Гумбольдском Университете лекции по мате-матике. Через полгода после того, как Гитлер пришёлк власти, этому еврею с манией величия тоже приходитсябежать из Германии. Он оказывается в Принстоне. ТамЯнус фон Нойманн, Иоанн фон Нойманн, Джон фон Ной-манн думает для Пентагона, работает над созданием атомнойбомбы. Он её рассчитывает и, конечно, боится ошибиться,чтобы на первых же испытаниях не взлетел на воздухцелый штат. Затем обе бомбы, урановая и плутоновая,падают на Хиросиму и Нагасаки. Джон фон Нойманн на-ходится вдали от этого. Позже он находит сбрасываниеатомных бомб со старомодных самолётов с пропеллерамиустаревшим. Он говорит людям в Пентагоне: «Вы, засони,спящие шапочки, рядом с Дессау есть реактивные самолёты,а в Пеннемюнде — ракеты. Мы могли бы объединить аме-риканскую выносливость и немецкий носитель. Так воз-никает Intercontinental Ballistic Missiles. В его голове уравнение:«Империя = Пеннемюнде + Лос Аламос». Была драма, а те-перь начнется трагедия. Джон фон Нойманн придумываетводородную бомбу, которая летит на Бикини. Купальныекостюмы девушек падают, видны бикини. Джон фон Ной-манн находится в десяти километрах от взрыва. Черезшесть лет после этого он падает в коридоре университета.У него находят рак костей, повсюду метастазы. Он кричит,а перед ним — четыре сотрудника секретной службы с ав-томатами, чтобы он от боли не выдал все американскиесекреты, чтобы русские их не услышали. Джон же фон

Нойманн только сказал: «Странно, что я умираю, я думал,что я — Бог». Это была попытка ответа на вопрос, какзнание соотносится со всеми этими ужасными вещами,может быть, всё-таки существуют штрафующие Боги.С.А.: Осирис. Умирающий и воскресающий Бог. Египтяне

подарили грекам всю их науку. А перед Египтом был Ат-лантида. А перед Атлантидой — Марс.Ф.К.: Мы в Берлине думаем, что друзья Хайдеггера, на-

писавшие историю математики правы в одном важном от-личии между греками, египтянами и всеми другими. Могусказать точно: египтяне, вавилоняне и атланты несомненноочень хорошо считали конкретными числами, может быть,даже лучше чем греки, но греки изобрели то, вокруг чегоя здесь вращаюсь, а именно — общие числа. Все числалибо чётные, либо нечётные. Поэтому с греков начинаетсяматематика. Можно говорить либо обо всех чётных числах,либо обо всех нечётных. Это — очень своеобразный мостмежду речью и счётом. Для истории культуры, как мне ка-жется, было очень важно его построить. Поскольку в еги-петской культуре моста между словами и числами не было,были бюрократы с одной стороны, и рабы — с другой. Какпод властью Сталина или Ленина. В Греции же была при-думана свобода, и свободу эту можно было и считать,и мыслить.Осанна Наджафова8: Но они сами же от свободы и от-

казались.Ф.К.: Если сфокусировать взгляд на Афинах, тогда это —

так.С.А.: Греки придумали индивидуальность.Ф.К.: Мы должны выбросить все латинские слова, иначе

Россия и Германия не смогут друг с другом беседовать,потому что нас разделяет Рим. Гимназии и университетысовершают ошибку, забивая нам голову латинскими словами. #7

201

1 Зн

аки

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 73

8 Осанна Наджафова — психоаналитик, переводчица с немецкогоязыка, многолетняя активистка Лакановских семинаров в Музее снови-дений Фрейда.

По-гречески гимназион — место, в котором девочкии мальчики обнажены; по крайней мере, в Спарте. И к ин-дивидуальности это не имеет никакого отношения. Мнекажется, что только Греция может быть точкой связи междувосточной и западной Европой, и только в Санкт-Петербургемне в голову могла придти эта замечательная мысль. Я быпослал своих детей в гимназию в Санкт-Петербург, еслибы они у меня были. Всё это звучит слишком отстранённо?Слишком специально?С.А.: Универсально и обобщённо.Ф.К.: Я не знаю, удалось ли мне рассказом о Джоне фон

Нойманне утешить философию. Мы можем также вспомнитьнемецких инженеров, уехавших из Пенемюнде не в Америку,а в Москву.

Мы постепенно приближаемся к концу, и мне хотелосьбы завершить историей, обратной по отношению к историив начале. 1 Мая 1945 года город Берлин капитулировал.Произошло это в двух домах от того дома, где я жил ещёдва года назад. Не маршал Жуков, а маршал Чуйков сидели ждал последнего приказа немецкого вермахта. Генералпо имени Рак, тот самый, который пятился назад, к 1941 году,был военным атташе в Москве и, в отличие от меня, пре-красно говорил по-русски. И вот, этот командир полностьюразбитой армии приходит к маршалу Чуйкову и говорит:«Маршал, Великий Советский Союз и Немецкий Рейх —два единственных государства в мире, в которых есть деньтруда. И этот день — сегодня!» Чуйков рассказывает в своихвоспоминаниях, что это его очень впечатлило, а меня —вовсе нет, потому что я не считаю, что работа является су-ществом человека. И нельзя сказать, что так и надо обоимрейхам, что они разрушились, но, с другой стороны, спасибоБогам. Спасибо и вам.

#7 2

011

Знак

и

P.S. / Чем мы занимаемся в Берлине / 74

Сергей Ануфриев, Фридрих Киттлер, Виктор Мазин (слева направо) в Музее сновидений Фрейда

#7 2

011

Знак

и

P.S. / Скульптура Фридриха Киттлера / 75

Юлия Страусова. Скульптура Фридриха Киттлера.

Виктор Мазин

7 июня 2003 года в Музее снови-дений Фрейда состоялся симпозиум«Человек-Машина». Среди участ-ников был замечательный человек-далеко-не-машина, исследовательписьменности и систем регистрации,технологий военно-промышленногокомплекса и дискурса, знаток числа πи древнегреческой культуры, пере-водчик «Тристана и Изольды» Фрид-рих Киттлер.

В тот день мы, конечно, обменя-лись книгами, тем, что когда-то на-зывалось лучшим подарком. ФридрихКиттлер оставил свой автограф накниге «Из Греции» берлинского из-дательства «Мерве». Вот этот авто-граф.

Автограф оставлен на двух язы-ках. По слову на языке. К автографуприлагается указание времени и ме-ста — аура здесь-и-сейчас, как сказалбы Вальтер Беньямин, авторизацияподлинности произведена. Живыебуквы руки Киттлера контрасти-руют с издательскими буквами,

заключенными в рамку. Автограф, как мы видим, не содержитимени, что в коллекции автографов большая редкость. Однослово — греческое, второе — немецкое. Между Грециейи Германией обитает не оставивший своего имени ФридрихКиттлер. Прочитать словосочетание из двух слов можнодвояко:

Харис Фройд.Харис Фройде.

В первом случае появляется харизматичный Фрейд.Во втором — происходит зеркальное удвоение языковв своеобразном мерцании: радость радость.

ΧΑΡΙΣ, или χάρις — это не только радость, не только шарм,харизма, но и благодарность, и акт доброй воли, и грация,и красота. В христианской традиции χάρις поворачиваетсястороной милости, оборачивается благодатью. Для СвятогоАпостола Павла χαρις — сила спасения, обнаруживающаясякак особый дар: «вы не под законом, но под благодатью»[Послание к Римлянам, 6:14]. Фридрих Киттлер обладал этимдаром, но, главное, — греческой грацией мысли. 18 октября2011 года он zur ewigen Freude eingeht, ушел в лучший мир,как говорят в России. Его Freude и его χάρις — осталисьс нами. Спасибо, Киттлер!

ΧΑΡΙΣ, КИТТлЕр

#7 2

011

Знак

и

P.S. / ΧΑΡΙΣ КИТТЛЕР / 76

ΧΑΡΙΣ КИТТЛЕР

#7 2

011

Знак

и

P.S. / Рисунок / 77

Рисунок Юлии Страусовой, подаренный Фридриху Киттлеру

на его последний прижизненный День рождения.

Виктор Мазин

24 августа 2008 года в Музеесновидений Фрейда с про-изведением «Лабиринтит» вы-ступал датский музыкант,композитор, аудиохудожникЯкоб Киркегард. Это сочине-ние было написано им летом2007 года по заказу Медицин-ского музея в Копенгагене.«Лабиринтит» — внутреннееухо. Сочинение основано наизвестном в акустике и ме-дицине феномене, согласнокоторому две частоты, встре-чаясь, производят во внут-реннем ухе дополнительные вибрации, создающие третьючастоту. Это третья частота принадлежит самому уху.Данный феномен получил название «искаженного продуктаотоакустической эмиссии», или «тона Тартини». ДжузеппеТартини (1692–1770) был знаменитым скрипачом, просла-вившимся, во-первых, тем, что разработал основные приемыведения смычка, во-вторых, открытием третьей частоты,третьего нижнего отзвука, возникающего при консонантедвух верхних звуков. Тонами Тартини занимался впослед-ствии Гельмгольц. На этих тонах и создает «Лабиринтит»Якоб Киркегард.

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Звучащие уши Якоба Киркегарда / 78

Звучащие уши Якоба Киркегарда

Транс-майкл

«Лабиринтит» начинается с «субъективного» звучанияушей Якоба Киркегарда. Звуки эти пропускаются черезэлектронное оборудование, и аудитория «объективно» слы-шит их, «реагируя» производством своих третьих тонов.Поначалу каждый новый тон воспринимается «интерсубъ-ективно» каждым слушателем, затем эти звуки «объективно»возвращаются в композицию. Постепенно возникает паттерннисходящей звуковой структуры, чья спиральная формазеркально отражает резонанс в улитке внутреннего уха.

Можно сказать, что «Лабиринтит» это буквально интер-субъективное, а точнее интеротическое, т. е. межушное со-чинение, поскольку строится оно на отношениях междузвуками уха композитора и ушами слушателей. Можносказать, что это сочинение являет на свет искажения иска-жений. Якоб Киркегард искусственным образом воспроиз-водит звук уха и «объективно» вводит его в свою компози-цию. Сталкиваясь с другой искаженной частотой, этот тон

производит на свет еще один тон, пока шаг за шагом не по-является паттерн нисходящей тональной структуры, чьяспиральная форма отражает композицию резонирующегоспектра в улитке уха.

В 2008 году «Лабиринтит» был выпущен на компактномдиске, и была названа журналом Wire одним из десяти лучшихрелизов года в разделе «Внешние пределы». В связи с этимпроизведением Киркегарда Энтони Мур из Кёльнской Ака-демии медиаискусств вспоминает о двух теориях восприятия.Одна основана на той мысли, что ухо и глаз пассивно вос-принимают звук и свет, исходящий от внешних источников.Другая утверждает, что анализаторы активны, что глаздействует как прожектор, а ухо — как посылающий сигналылокатор. Обе теории объединил в 2500 году до нашей эрыодин из предшественников Фрейда, Эмпедокл. Объектвзгляда/слуха оказывается между глазом/ухом и источникомсвета/звука. В общем, все происходит так, будто наше вос-приятие мира настолько же внутренне, насколько и внешнее,настолько же интимно, насколько и экстимно.

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Звучащие уши Якоба Киркегарда / 79

Виктор Мазин

ФрЕЙД ПОВОрАчИВАЕТСя УхОМКак известно, один из переворотов, произведенных

Фрейдом в клинической практике, состоял в переходеот осмотра пациента к его выслушиванию. Глаза — может,и зеркало души, только пусть они не зеркалят. Пусть при-кроются и не мешают слушать. Фрейд отводит глаза в сторону,а вот уши навостряет особым образом. Так в прислушиваниик истерическому вопрошанию возникает психоанализ. В ос-новании психоанализа формула: ухо — не глаз.

УхО— НЕ глАЗ!В отличие от глаза, ухо, как известно, орган всегда от-

крытый, готовый к гостеприимному приему. Ухо — в отличиеот глаза — не столько направлено вовне, сколько уходитвглубь себя. Ухо — орган психоаналитического гостепри-имства, в лабиринте которого себя ищет другой, гость, ана-лизант.

Ухо не пронзает, не пронизывает, не проникает в другого,не сверлит его и не буравит. Оно настороженно открыто.Оно осторожно готово послушать и даже нечаянно под-слушать. Подслушать — не подсмотреть. Ухо шпиона — неглаз соглядатая.

Лабиринты уха — путь в интимность. Ухо — как бы пас-сивный орган в сравнении с активным глазом. Буквальновос-принимающее устройство.

Не пропустить мимо ушей!

УхО— НЕ глАЗ-2Не пропустить мимо ушей то, что ускользает от глаз!Глаз размещает. В отличие от уха, он наделяет формой.

Жан-Люк Нанси говорит об «изоморфизме визуальногои концептуального»2 как раз на основании морфе, формы.Звук «похищает форму [emporte la forme]»3. Похищениеформы отнюдь не предполагает бесформенность аудиальногопространства. Скорее звук захватывает форму [emportela forme], несёт её в себе, усиливая, расширяя, размывая ееграницы. Звук распространяется. Аудиопространство небесформенно, но и не оформлено в виде застывшей сцены,его отличительный признак — подвижность4.

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 80

Психоухо(наброски1)

1 У истоков этих набросков англо-французская художница, писа-тельница и теоретик наследия Фрейда Шарон Кивланд, которой мыи приносим благодарность за предоставленную возможность подуматьна тему психоанализа и гостеприимства, уха и «Гостеприимства» Деррида.Тема «Гостеприимство» была избрана для годичного семинара на фа-культете Изящных искусств Шеффилдского университета Хэллам. 2 Nancy J.-L. À l’écoute. P.: Galilée, 2002. — P. 14. 3 Ibid.4 Ibid, р. 36.

рАЗВЕ НЕ ВлЕТАЕТ В УхО СлОВО, ПрЕжДЕ чЕМ чТО-ТО ПОПАДАЕТ В глАЗ?

Почему бы не принять во внимание, что слышимое, ве-роятно, все же предшествует видимому. Почему бы невспомнить, что слышимое дифференцирует видимое, чтосимволическое прописывает воображаемое, что фантазмреальности выстраивается по звукам. Почему бы не вспом-нить по остаткам услышанных слов.

УхО НЕ рАЗДЕВАЕТ Говоря об акустическом, не стоит забывать об агрессив-

ности видимого. Причем, агрессивности обоюдной: жадностьпожирающих глаз летит навстречу бросающимся в глазаобразам. Звук, если и обретается на полях видимого, то какнечто такое, что поле это, структурируя, делает видимым!

Слышимого видимо-невидимо.

ТрЕТЬЕ УхОЛакан говорит: «Не приписывайте только

мне то, чего никогда я не говорил — голосованалитик слышать не должен. Прочтите,впрочем, написанную аналитиком высшейпробы, непосредственным и близким уче-ником Фрейда, Теодором Райком, книгу подназванием Listening with the ird Ear — на-званием, которое мне, откровенно говоря,не по вкусу — можно подумать, двух ушей,чтобы быть глухим недостаточно. Авторкниги доказывает как раз, что третье ухоэто служит ему для того, чтобы расслышатьголос — голос, предупреждающий об обмане.Что ж, человек этот принадлежал другой,славной эпохе, эпохе героической, эпохе,когда умели еще аналитики расслышать, заложью пациента, другую речь»5.

Неужели двух ушей недостаточно, чтобы быть глухим?!Третье ухо, конечно же, вызывает ассоциацию с третьимглазом. Оно действительно призвано услышать то, что неслышат два биологических уха. Говоря о встрече Одиссеяс Полифемом, Адорно с Хоркхаймером утверждают: «одинединственный глаз напоминает собой нос и рот, он при-митивнее, чем симметрия глаз и ушей, лишь в силу которой,в единстве двух покрывающих друг друга ощущений,вообще имеют место идентификация, глубина, предмет-ность»6. Райк не поворачивал третье ухо вовне, оно недолжно создавать помехи. Оно направлено в себя, обращенок своим внутренним голосам. Третье ухо ориентируетРайка между слышимым и видимым, в межпространствемежду акустическим эхом и зеркальным отражением, в полеэйдетического отражения эхо7.

ЗВУчАЩИЙ ПрИЕМНИК— ПЕрЕДАТчИК 

Ухо звучит! Оно — не только принимающий орган, нетолько приемник, но и передатчик. На этом построена зву-ковая инсталляция «Лабиринтис» датского аудио-художникаЯкоба Киркегарда. Об этом говорит революционный ком-позитор Арсений Авраамов: «Еще сложнее формулы коле-баний membrana basilaris улитки, воспринимающего музыкуоргана слуха <…> Многие ли знают, что физиологическоестроение нашего уха обязывает к осторожному обращениюс тонами четвертой октавы, непомерно усиливаемыми ре-зонансом самого органа слуха!»8

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 81

5 Лакан Ж. Семинары. Книга 11. Четыре основные понятия психо-анализа (1964). М.: Гнозис/Логос, 2004 — С. 276.6 Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика просвещения. М., СПб.:«Медиум», «Ювента», 1997. — С. 86.7 См. Lacoue-Labarthe Ph. “L’echo du sujet” // Le sujet de la philosophie.P.: Aubier-Flammarion, 1979. — Pp. 247–250.8 Авраамов А. Грядущая музыкальная наука и новая эра истории му-зыки // Музыкальный Современник, № 6, февраль 1916.

УхО НАСТрОЕНО НА СВОЮ ВОлНУЛакан напоминает, что аппарат слуха резонирует «не на

все подряд». Резонирует он, отзываясь «только на своюноту, на свою собственную частоту»9. Слух настроен насвою волну.

УхО ОТ ФИЗИОлОгИИУхо — орган настолько необычный, что за-

ставляет Лакана пристально вглядеться в своюформу, выйти из своих психоаналитических пре-делов и сказать, что путеводной нитью в пони-мании работы аппарата слуха служит физиология:«в самой органической форме заложено нечтотакое, что явно сродни тем первичным тополо-гическим транс-пространственным данным, ко-торые как раз и вызвали у нас интерес к самойэлементарной форме образования и сотворенияпустоты. Форма нашла у меня образное вопло-

щение в горшке — ведь горшок тоже своего рода труба,а значит, и резонатор»10.

Формальная серия творения звуков ex nihilo: труба,горшок, резонатор, ухо. Транспространство ушных лаби-ринтов организует пустоту.

УхО— НЕ МУЗыКАлЬНыЙ ИНСТрУМЕНТ, А КАМЕрА

На слух Лакана, аппарат слуха, аппарат уха совсем не на-поминает музыкальные инструменты. «Трубка его представляетсобой, так сказать, трубку с клавишами, в том смысле, чтоона есть не что иное как камера, расположенная как струна,но функционирующая совершенно иным образом — камера,улавливающая отдачу волны и предназначенная отмечать

нужный резонанс»11. На первый взгляд, здесь какое-то не-доразумение. Лакан говорит, что ухо не напоминает музы-кального инструмента, но описывает при этом музыкальныеинструменты. Причем, как духовые («трубка с клавишами»может быть и кларнетом, и трубой, и флейтой), так и струнные(«струна» может принадлежать как скрипке, так балалайке)одновременно: «трубка с клавишами» это камера-резонатор,«расположенная как струна». Однако, форма обманчива.Такова, можно сказать, одна из формул Лакана: форма об-манчива. Форма эта предназначена не для игры, не для из-влечения звуков, а для того, чтобы улавливать отдачуволны, «отмечать нужный резонанс».

гОВОряЩЕЕ ЭхО УхАУхо резонирует во славу Эхо. Два уха удваивают. Они

говорят то, что слышат. Слова пробуждаются и возвра-щаются. Ухо аналитика демонстрирует дис-коммуника-ционный принцип Лакана: каждый получает свое собст-венное сообщение от другого в обращенной форме. Междуотправителем и получателем немашинные отношения в томсмысле, что в сообщение всегда вписано желание. Желаниевозвращает в обращенной форме сообщение, которое от-правитель хочет получить обратно. Вот откуда мысль: каж-дый слышит то, что хочет!12 Вот откуда мысль: письмовсегда уже приходит по назначению.

НЕ УхОМ ЕДИНыМ СлыШИТ СУбъЕКТВ «Политиках дружбы» Деррида говорит про «ухо анализа»

и напоминает, что для Хайдеггера ухо не является темаудио-органом, которым мы слушаем. Слух — это собираниесебя в отношении речи, которая к нам обращена. Слух#7

201

1 Зн

аки

Транс-майкл / Психоухо / 82

9 Лакан Ж. Семинары. Книга 10. Тревога (1962/1963). М.: Гнозис/Логос,2010. — С. 341.10 Там же. С. 342.

11 Там же. С. 341–342.12 В русском языке эта формула звучит несколько иначе, на чей-то слух,можно сказать, грубо, но зато с точным указанием на пробуждающую себясамоаффектацию, подобную голосу, но еще очевиднее связанную с фан-тазмом и желанием: каждый дрочит как он хочет, я дрочу, как я хочу.

собирается, исходя из обращения. <…> Хайдеггер неустаннонапоминает, что слух нужно понимать, исходя из слушанияили одалживания уха. В «Положении об основании» он го-ворит, что мы слышим не потому, что у нас есть уши, но унас есть уши, потому что мы слышим»13.

УхО ОТ гОлОСАВторя Хайдеггеру, Лакан в семнадцатом семинаре говорит:

«Функция, внушают нам, создает орган. На самом деле, на-оборот — есть орган, которым, как могут, так и пользуются»14.Есть орган, а есть влечение, которое Лакан называет голо-совым или вокативным. Ухо — эрогенная зона. Голос —частичный объект, ласкающий, огибая по кромке, эрогенноеухо. Например, это ухо другого, братика, например, братцаВолка, которое теребит сестра его, Анна, посасывая большойпалец. Цель влечения — вернуться к себе. Влечение — то,что возвращается к себе. Оно предполагает движение, дей-ствие, совершение работы. И работа эта совершается.Работа по привлечению частичного объекта от Другого,как будто бы утраченного объекта а. Субъект может видеть,слышать, говорить не потому, что у него с рожденияимеются органы чувств, анализаторы — глаза, уши, рот.Органы эти становятся органами благодаря возможностямсубъекта ими пользоваться. Орган настраивается. Голосориентирует ухо.

ЕСТЬ ТОлЬКО СлУх МЕжДУ ВНЕШНИМ И ВНУТрЕННИМ

Голос — условие духа. Голоса призрачны. Кому принад-лежит голос умершего друга, слышимый во сне? На какойсцене он раздается?

ЕСТЬ ТОлЬКО СлУх МЕжДУ ВНЕШНИМ И ВНУТрЕННИМ

Мы понимаем то, что слышим благодаря тому, что вле-тающие в уши слова пробуждают уже слышанные слова.Таково слово Фрейда.

Именно в этой непрозрачности повторения всегда ужеслышанного коренится возможность слышать не то, чтоговорит другой, а то, что угодно желанию. Фантазматикаработы слуха стирает границы между внешним (словамидругого) и внутренним (следами другого). То, что слышитсякак приходящее извне, отдается в глубинах себя. То, чтослышится во сне, в разговоре с собой, как бы приходитизвне. Слух всегда уже вне себя. Всегда уже восполнение.

Если нос майора Ковалева мог гулять сам по себе, еслифаллос способен вести более-менее автономное существо-вание, то ухо и подавно может жить своей жизнью. Стоиттолько покрыть все тело иероглифами, забыв об ушах. Неудивительно, что анатомически говорят о внешнем и внут-реннем ухе, психоаналитически же — то ли о внешневнут-реннем, то ли о внутривнешнем ухе.

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 83

13 Derrida J. Politiques de l’amitié. P. : Galilée, 1994. — P. 379.14 Лакан Ж. Семинары. Книга 17. Изнанка психоанализа (1969/1970).М.: Гнозис/Логос, 2008. —С. 55.

НАчАлА ДИСКУрСА— НА СлУхУДеррида о «Политиках дружбы» пишет о том, что дискурс

берет начало в слухе, что для дискурса он конститутивен.Не удивительно, ведь собирание услышанного простраиваетпорядок дискурса. При этом Деррида отмечает, что слухотнюдь «не заключен в акустическом феномене психофи-зиологического порядка. Он не нуждается во «внутреннем»или «внешнем» ухе в органическом смысле этого слова»15.

САМИ С УШАМИРезонанс — Эхо. Эхо — Нарцисс Слова. Нарцисс обращен к себе через другого в нераспознавании

[mésconnaissance]. Эхо обращена к себе в нераспознавании.Так и получается, что «дискурс, основную тяжесть которогонесет на себе голос, определяет пристрастие зеркала, пред-ставляющего собой осколок бесконечности зрительного.Дискурс говорит о том, что отражается в зеркале»16. Дискурсвсегда уже готов слететь с катушек в поле воображаемыхритурнелей.

СлУхОВОЙ КОлПАК ФрЕЙДАПослушание напоминает и о том, что само слово —

«остаток воспоминания услышанного слова»17. Слово —наследник послушания слову. Ослышаться — ослушаться.Услышанное возвращается извне и объективируется какистинное: посредством словесных представлений «внут-ренние процессы мысли становятся восприятиями. Такимобразом как бы подтверждается положение: всякое знаниепроисходит из внешнего восприятия [außeren Wahrnehmung].При осознании мышления мысли действительно воспри-нимаются как бы извне и потому считаются истинными[wahr]»18.

Еще до установления сверх-я психический аппарат обретаетслуховой колпак [“Hörkappe”] я. Этот слуховой колпак и по-мещает субъект со всеми его расщеплениями под колпак.

Слуховой колпак — проводник послушания, та часть я,которая «не так прочно связана с сознанием»19, со сверх-я.Слуховой колпак — не только орган гостепреимства, нои бессознательный проводник гос-гостеприимства, дис-курсивного госприёмника.

ДлИННОУхИЙ— НЕ лОПОУхИЙ, НЕ НАДрАТЬ ЕМУ УШИ

Ухо как посредник, повитуха дискурса, причастен к ста-новлению субъекта как верноподданного идеологии. Ана-лизируя отношение Ницше к госаппаратам проникновенияв субъект, Деррида настраивает слуховой колпак: «Лицемерныйпес говорит вам на ухо через свои школьные аппараты, ка-ковые являются акустическими или акроаматическими ме-ханизмами. Ваши уши увеличиваются, вы становитесь«длинноухими», когда, вместо того чтобы слушать, подчинятьсяс маленькими ушами наилучшему учителю и наилучшемуиз вожатых, вы считаете себя свободными и независимымисообразно Государству, когда вы развешиваете перед нимполотнища своих больших ушей, не зная, что оно уже прошлодосмотр противодействующих и вырождающихся сил. Пол-ностью обратившись в слух для этого пса от фонографа,вы превращаетесь в hi-fi приемник, а ухо, выше, котороеодновременно и ухо другого, начинает занимать в вашемтеле непропорциональное место „калеки навыворот“»20.

УСлыШАТЬ НЕ СлыхАННОЕВ Токийской речи Лакан напоминает об особенностях

слуха, точнее о том, как субъект слышит: «Тех, кто проходит

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 84

15 Derrida J. Politiques de l’amitié. P. : Galilée, 1994. — P. 356.16 Рус А. «Образ и слово/взгляд и голос/Нарцисс и Эхо» // Кабинет Р:Traumlandschaen. СПб.: Скифия, 2005. — С. 82.17 Фрейд З. Я и оно. М.: Меттэм, 1990. — С. 19.18 Там же. С. 21.19 Там же. С. 25.20 Деррида Ж. Ухобиографии. СПб.: Академический проект, 2002. —С. 92–93.

у меня обучение, поражает порою насколько часто люди,имеющие дело с пациентами — вернемся к старому сло-ву — или занимающиеся с ними психоанализом признаются,что слова, услышанные от меня на очередном семинаре,буквально, словно по волшебству, вторили тому, что говорилим пациент сорока восемью часами раньше. Вполне вероятно,что не присутствуй они на моем семинаре, они просто нерасслышали бы, что им пациент говорил. Это нам всемочень свойственно — способ, которым мы слушаем, поз-воляет нам расслышать лишь то, что мы слышать уже при-выкли. Если пациент говорит нам что-то другое, мы, в силуприсущих практике речи правил, подвергаем это цензуре.Цензура — вещь самая банальная и имеет место не толькона уровне нашего личного опыта, но и на всех уровняхнаших так называемых отношений с себе подобными —другими словами, мы просто не слышим то, что не привыклислышать заранее. Мы не обращаем внимание на то, чтоцелый отрывок, целый параграф только что сказанногочреват чем-то особенным, хочет сказать что-то такое, чегов самом тексте нет. Это и есть то главное, чему я стремлюсьнаучить: хотеть недостаточно. То, что хотят сказать, сказатьобычно не удается. Здесь то и требуется слух психоаналитика,способный уловить то, что другой в действительностихотел сказать. А того, что он хотел сказать, в тексте, какправило, не найдешь»21.

То, что попадает в ухо психоаналитика неожиданно. Пред-вкушение, предчувствие — вот, что перекрывает психоана-литическое понимание другого. Априорное знание — вотчто позволяет слушать, но не дает расслышать. В 1912 годуФрейд говорит о психоаналитическом слухе. Он вводитправило равномерного, равнораспределенного, рассеянноговнимания [gleichschwebende Aufmerksamkeit] ко всему тому,что слушает аналитик. Психоаналитик прослушивает —слушает с одинаковым вниманием ко всему, что говорится,без особого внимания к чему бы то ни было; без ожиданийчто-либо услышать. Если следовать собственным ожиданиям,«то рискуешь никогда не найти чего-то другого, отличногоот того, что уже знаешь; если следуешь своим наклонностям,

то, несомненно, будешь искажать возможное восприятие»22.Собственные ожидания — путеводная цель. Находишь то,что уже знаешь. Перекрываешь путь тому, что мог быузнать. Прослушивание не предполагает цели, оно не те-леологично. Прослушивание не настраивается на опреде-ленную волну. Деррида будто вторит Фрейду, говоря «да»«прибывающему [arrivant] до каких бы то ни было определений,до каких бы то ни было предвкушений, до какой-либо иден-тификации»23. Не слушать, а слышать. Не прислушаться,а прослушать, как бы пропустить мимо ушей.

МЕжДУ УСлыШАННыМ И ПОНяТыМ— ПрОбЕл

Сложность заключается еще и в том, что услышанноеобретает значение только задним числом [nachträglich]; то,что говорится, будет осмысленно в будущем. «Нельзя за-бывать о том, — продолжает Фрейд, — что чаще всегоприходится слышать вещи, значение которых становитсяпонятным только впоследствии [deren Bedeutung erstnachträglich erkannt wird]»24. Психоаналитик прослушивает,но не включает орган дифференциации, селекции и иерар-хизации; психоаналитик прослушивает — он не весь вни-мание. Значение того, что он слышит сейчас, ему откроетсяпотом. Зачем же отбирать, решать, конструировать сейчас?Как не придавать значения тому, что слышишь сейчас? Даи можно ли говорить об услышанном как об услышанномсейчас?

В конечном счете, правило для аналитика формулируетсятак: «надо устранить все сознательные воздействия на свою

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 85

21 Лакан Ж. Токийская речь. В рукописи.22 Фрейд З. «Советы врачу при психоаналитическом лечении» // Со-чинения по технике лечения. М.: Фирма СТД, 2008. — С. 172. 23 Derrida J. De l’hospitalité. P.: Calmann-Lévy, 1997. — P. 73. Слышать —слышать не то, что ждешь услышать, «слышать — тянуться к возможномусмыслу» (Nancy J.-L. À l’écoute. P.: Galilée, 2002. — P. 19).24 Фрейд З. «Советы врачу при психоаналитическом лечении» // Со-чинения по технике лечения. М.: Фирма СТД, 2008. — С. 172.

способность замечать и целиком довериться своей „бессо-знательной памяти“, или, выражаясь чисто технически:слушай и не заботься о том, замечаешь ли что-нибудь»25.Запоминается без сознательного запоминания. Чтобы услы-шать другого, нужно попытаться перестать слушать себя.Нужно приостановить сознательный выбор, сознательнуюиерархизацию. Итак, еще один парадокс: чтобы услышатьдругого, нужно предаться своей бессознательной памяти.Чтобы слышать другого, следует переместиться на другуюсцену.

Другой не сводим к тому же самому. Клиническая картина«такой пациент у меня уже был», «таких, как этот, я уже нераз слышал» остается в стороне. «Таких» не существует.Классификаторская программа эпохи позитивизма должнаостаться по ту сторону психоанализа. Объективирующийдискурс откладывается в сторону. Методические пособияпо «психоаналитической диагностике» и работе с «такими-то и такими-то клиентами» непригодны для анализа Другого,всегда уже Другого. Другой другому — рознь. Психоанализимеет дело с сингулярностью, с неповторимостью другого,и «гостеприимство придумано ради сингулярности при-бывающего»26. Опыт «профессионального знания» можетлишь заткнуть ухо тому, что прибывает, тому, что можетпроизойти, тому, что может сказать Другой. Слышимое —повторение неповторимого. Слышимое — призрак [Geist]другого гостя [Gast].

Ухо в психоанализе становится средством ухода [Be-handlung] за другим. Ухо — орган обращения [Behandlung]к другому. Ухо — начало толкования [Behandlung]. Лабиринтыуха — пространство ухода, отхода в неподчиняющее не-удовлетворение запроса. Ухо — орган переноса на Другуюсцену.

И сцена эта возникает в последействии, в отсрочке, вовремени. «Если субъект зрения всегда уже дан, выставленперед собой в своей точке зрения, то субъекту слуха всегдаеще только предстоит появиться, разместиться в простран-стве…»27. Эта обращенность ушей к тому, чему еще толькопредстоит явиться, открывает пространство резонирующего

переноса, разворачивает акусматическое транс-пространство,не скованное фиксирующими глазами28.

МОлчАНИЕ— ВрЕМяЕсли молчание и не золото, то — время. В тишине звучит

время переноса. Перенос — время переноса. Так говоритЛакан, а Джордж Антейл вводит в конце «Механическогобалета» паузы на несколько тактов, отмечая, что само времяработает, как музыка. В паузе раздается вопрос: «Развесубъект не является атакой времени?»29.

Уши………………………………………..

#7 2

011

Знак

и

Транс-майкл / Психоухо / 86

25 Там же.26 Derrida J. De l’hospitalité. P.: Calmann-Lévy, 1997. — P. 77.27 Nancy J.-L. À l’écoute. P.: Galilée, 2002. — P. 44.28 Как здесь не вспомнить учеников Пифагора, которых называлиакусматиками. Диоген Лаэртский пишет: ученики пять лет «проводилив молчании, только внимая речам Пифагора, но не видя его». Учительоставался за занавесью. Через пять лет, можно сказать, интенсивногопереноса, пройдя особый ритуал, они допускались «в его жилище и к еголицезрению» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях зна-менитых философов. М: «Мысль», 1986. —С. 309).29 Nancy J.-L. À l’écoute. P.: Galilée, 2002. — P. 75.

Наталья Шапкина

Данная статья приурочена ко второму изданию1 романа СергеяАнуфриева и Павла Пепперштейна «Мифогенная любовь каст». Книгасоздавалась более 10 лет и стала прекрасным проявлением творческогоподхода художественной группы «Инспекция „Медицинская герме-невтика“», участниками и основателями которой являются авторызнаменитой книги. Виртуальный образ группы, который успел не-сформироваться за годы ее существования, характеризуется, по словамсамих художников, предельной неустойчивостью и противоречивостью.Так, Павел Пепперштейн в одном из интервью отмечает: «Я долженсказать, что медгерменевты воспринимаются как угодно. Это оченьинтересная особенность нашей группы. Мне даже приходило в головусоставить сборник различных отзывов и печатных высказыванийо нашей группе. Впечатление обещает быть очень странным — никакогохоть сколько-нибудь цельного образа не может сложиться вообще,потому что высказываются диаметрально-противоположные мнения.Не то чтобы оценки даются противоречивые, а описания никак несовпадают между собой. Для нашей группы эффект такого сборникабыл бы очень желательным. Поскольку в этой сумятице образов и от-ражений происходит полное исчезновение того, что же мы собственнотакое. Мне кажется, такая неуточненность образа — это правильно.Пускай живет своею жизнью!»2

Однако мы попробуем разобраться. С одной стороны, практика«МГ» не вписывается ни в одну из уже существующих форм деятель-ности, ведь «она включает в себя изготовление художественных

#7 2

011

Знак

и

Книжная полка / Сны о «Любви» / 87

Сны о «Любви»(о романе «Мифогенная любовь каст»)

Книжная полка

1 2010 г. Издательство Ад Маргинем; первый раз книга была изданав 1999 г.2 http://exlibris.ng.ru/person/1999-11-04/1_nomorenigma.html

объектов, перформансы, писание текстов и простоведение дружеской беседы, но, в сущности, неявляется ни тем, ни другим, ни третьим и несуммой всех этих занятий»3. Несмотря на такой,казалось бы не совсем понятный статус их твор-чества, с уверенностью можно сказать о том, что«МГ» продолжает традиции концептуализма. Какизвестно, само это направление возникает с по-явлением произведения «Один и три стула» Джо-зефа Козута (которое он, между прочим, увиделво сне!4). Козут тем самым берется за осмыслениеотношений слова и образа, что приводит в томчисле и к осмыслению отношений литературыи изобразительного искусства, роли слова в одноми в другом случае. Для концептуализма границамежду «текстом, помещенным в игру искусства,и текстом, определенным литературной тради-цией»5 оказывается под вопросом.

Авторы романа — и художники, и писатели.Сама книга настолько же роман, насколько и кон-цептуальное произведение искусства. Что именнонам позволяет об этом говорить? Ведь, кажется,любая книга с картинками в таком случае — про-изведение искусства. Хотя текст романа, и правда,снабжен иллюстрациями Павла Пепперштейна,имеющими собственную художественную цен-ность, не об этом соотношении слова и образабудет идти речь.

Художественные критики Олеся Туркина и Вик-тор Мазин отмечают визуальный характер самоготекста, который в романе играет принципиальнонеоднозначную роль, будто намекая читателюна невероятный, непознанный потенциал слова,слова, к которому мы, кажется, так привыкли.«Идио(ма)тическая практика создаваемого «МГ»герменевтического мира прорабатывает сказкии мифы, пересказывая их своими словами, и темсамым делает идиомы видимыми: очевидцы

рассказывают. Идиомы в ходе герменевтическихопераций переводятся, вопреки своей непере-водимости, в зримые образы»6. Для меня такойневозможный перевод указывает на работу сно-видения. «Сновидения мыслят образами», — пи-шет Фрейд в основополагающей для психоанализаработе «Толкование сновидений», тем самымнамечая новый подход, в том числе, и к визуаль-ности.

Для Фрейда образность во многом связанас работой первичных процессов, т. е., по сути,с работой бессознательного, королевский путьк пониманию которого и пролегает через снови-дение.

Образность повествования, визуальность пись-ма — отнюдь не единственная точка пересеченияромана с опытом сновидения.

Сам нарратив напоминает рассказ сновидения.А что именно характеризует такой рассказ? Какмы отличаем «бодрствующее» повествование отсновиденческого? Ответ, возможно, будет неожи-данным. Сновидение несет в себе гораздо большеинформации! Информации не в телевизионномсмысле слова, а в том, в котором информациюпонимал Клод Шеннон, то есть каждый после-дующий ход онейротекста наименее предсказуем.«Информация по Шеннону — и в этом парадокс,служит мерой неожиданности обнаружения каж-дого нового элемента в последовательности.Об этом очень просто говорит Норберт Винер:

«…чем более вероятно сообщение, тем меньшеоно содержит информации. В этом смысле, речь-клише, например, имеет меньше смысла, чем ве-ликолепные стихи», а самая богатая информациясодержится в случайной последовательности»7.Текст сновидения гораздо более свободен, нежелибольшинство других текстов, так как в сравнениис нашим бодрствующим мышлением сновидениеабсолютно произвольно пользуется категориямипространства и времени, причины и следствия,начала и конца, да и, кажется, всеми представле-ниями вообще. Нарратив ускользает из оков при-вычной логики, и рассказ-сновидение оказываетсяблизким бреду. А то, что сно-видение близкоопыту галлюцинаторному (или правильнее, на-верное, сказать, что это и есть галлюцинаторныйопыт) уже давно подметил Фрейд. Бредовымисмычками смыслов и галлюцинаторными со-стояниями наполнен текст «Любви» (так сокра-щенно называет роман П. Пепперштейн). Всеэти явления: и сновидение, и бред, и галлюцина-ция — феномены психической реальности, про-дукты действия или бездействия бессознательного,тесно переплетены между собой в повествовании.Можно поэтому говорить не только о снови-денческом, но об онейрическом в романе, ведь«онейро — (от греческого oneiros — сон, снови-дение) указывает на сноподобное состояние,будь то собственно сновидение, бред или гал-люцинация»8.

#7 2

011

Знак

и

Книжная полка / Сны о «Любви» / 88

3 Борис Гройс цит. по: http://book-online.com.ua/read.php?book=884&page=1234 См. статью В. Мазина «Искусство сновидений» в сборнике Кабинет «Ж»: Искусство сновидений. — СПб.: Скифия,2002. С. 12.5 Джозеф Козут.6 О. Туркина, В. Мазин, Сквозь многоликость идиотий, ХЖ № 26, http://www.guelman.ru/xz/362/xx26/x2606.htm7 Юран А. В потоке ассоциаций: Фрейд, Лакан, Винер, Шеннон, Марков // Психоаналiз, часопис № 1 [14], Киев, 2010.8 Мазин В. Искусство сновидений // Кабинет «Ж»: Искусство сновидений. — СПб.: Скифия, 2002. С.12.

Есть разные пути осмысления истории, рас-сказанной в романе.

Можно прочитать ее так, будто речь идето контуженном в начале Великой отечественнойвойны, заблудившемся в лесу парторге Дунаеве,в чей бредогаллюциноз мы и погружаемся. Однакоесть в романе эпизоды, которые очень четко ука-зывают на то, что такой подход был бы упроще-нием. К примеру, в какой-то момент появляютсяочень стройные описания расположения вой-сковых частей, стратегии различных командо-ваний, короче говоря, факты контуженномунедоступные. В этот момент роман, кстати, не-вероятно напомнил «Войну и мир» Л.Н. Толстого,которая через несколько глав сама прониклав ткань повествования под видом излюбленнойкниги офицера СС.

Что если все эти перипетии, описанные в ро-мане, — это не переживания человека, жившегов военное время, и так и не попавшего на на-стоящую войну, но опыт человека, живущегово время считающееся мирным, но на войнупопавшего, т. е. человека современного? Сегоднянас отделяют несколько десятилетий от Второймировой, но психика каждого человека всевремя находится и структурируется в простран-стве самых разных идеологем, среди которыхвоенные оказываются чуть ли ни самыми значи-тельными. Например, во время прочтения под-робностей военной тактики советских войскв тексте «Любви» в моей голове, как по команде,начали звучать какие-то советские патриоти-ческие песни из фильмов про войну. Кино, ко-торое регулярно повторялось по телевидению,песни, что мы заучивали на уроке музыкив школе, медали дедушки, парады каждый год9-го мая… весь этот странный, будто бы спящий,опыт, о котором обычно не думаешь, очень

живо откликнулся на военизированную частьромана.

В сборнике Кабинет «Ж»: Искусство сновиде-ний Иван Разумов в описании одного из своихсновидений подмечает: «Вряд ли в нашей странеможно найти человека, который не видел бы сонс участием фашистов. Захваченные, оккупиро-ванные территории, подрывная борьба, дивер-сии — все это содержание подобных снов»9.Получается, что «Любовь» оказывается однимиз таких сновидений. Ведь сновидение, будучи,с одной стороны, предельно субъективным, уни-кальным и частным, всегда оказывается ещеи коллективным, в смысле предписанным эпохой:идиоматическим строем языка, способом устрое-ния визуальности, техническими возможностями,идеологическими конструктами, доминирующимидискурсами.

В качестве примера работы военной идеологиисегодня вспоминается, как 9 мая по Петербургуразъезжал автомобиль Mercedes, владелец кото-рого «украсил» его надписью «Боевой трофей».Так сон ли это? Или явь?

Получается, что совершенно не зря авторыромана намеренно уходят от проведения жесткойграницы сновидение\реальность. Нигде так и непоявляется какая-то настоящая подлинная кар-тина мира, в которой мы могли бы быть уверены.Художники-писатели идут путями, проложен-ными Фрейдом, ступая на многослойную почвупсихической реальности, где актуальное событиестоль же значимо, что и нагруженный аффектомвымысел.

И не получается ли так, что само это очерчи-вание границы реальности либо происходитавтоматически, либо, если кто-то берет на себяфункцию по установлению этой границы (сейчас,мол, я вам объясню, что реально), то это стано-вится довольно насильственным жестом? Здесьможно вспомнить и разные психиатрическиепрактики, и как ни странно, в этом же ряду ока-зываются практики политические, связанныес идеологией позднего капитализма, когда суровыеусловия труда рабочих поддерживаются мифомо тяготах реальной жизни, в то время как разницадоходов между рабочими и владельцами компанийувеличивается в сотни раз. В этом контекстекнига может обрести и политическое звучаниекак практика предоставления реальной симво-лической конструкции со всем тем отчуждением,которое символ всегда в себе несет, однако кон-струкции подвижной, открытой к интерпрета-циям, смене акцентов, трансформациям... В этомсмысле пространство романа напоминает про-странство второго зала Музея сновидений Фрейда,где: «подавляющее большинство образов, с ко-торыми сталкивается посетитель музея, ему ниче-го конкретного не говорят. Образы эти организуютсреду восприятия, взывают к активной памятисмотрящего»10. И не поэтому ли образ самой ху-дожественной группы «Инспекция „МедицинскаяГерменевтика“» оказывается столь неустойчиви непрояснен? Возможно, так получается именнов виду предоставления символической вселеннойкак пространства возможностей собственногоактивного конституирования.#7

201

1Зн

аки

Книжная полка / Сны о «Любви» / 89

9 Кабинет «Ж»: Искусство сновидений. Arts & Dreams. — СПб.: Скифия, 2002. C. 272.10 О. Туркина, В.Мазин, Сьюзан Хиллер в Музее сновидений Фрейда // Кабинет «Ж»: Искусство сновидений. Arts& Dreams. — СПб.: Скифия, 2002. С. 216.

Максим Проценко

Может ли так сложиться, что вопросы, которые образо-вались в ходе прочтения литературного произведения, нетеряя статуса вопрошания, оказываются при этом одно-временно уже в положении ответа, но при этом ответа, во-прос к которому никак не удается сформулировать? Попыткаперевести в слова собственные ощущения от этой книгинеизбежно рождает именно вот такой неточный перевод.

Книга сразу же захватывает своим размеренным пове-ствованием о двух людях, которые, по негласному мнениюокружающих, не очень-то симпатизировали друг другу,и трогательной историей о случайной смерти товарищаодного из этих людей в ходе эвакуации из города. Интриганачала произведения сохраняется до самого конца пове-ствования. Однако середина романа, огромная его часть,совершенно отлична от других. В ней текст меняет своюточку бытия. Он выстраивается фольклорно-магически-навязчиво-поэтическим дискурсом. Такого сочетания я невстречал до сих пор ни в одном литературном произведении.Пепперштейну удалось напомнить мне о детстве, где верав Деда Мороза и Бабу Ягу стояла в одном ряду с веройв волшебную силу самых жестких матерных слов. Словаэти казались магическими, и употреблять их при взрослыхбыло запрещено ввиду их разрушительной силы любви,которую взрослым было не понять и, наверное, не выдержать.Казалось что слово «хуй» и прочие маты вообще былинезнакомы тем, к кому мы обращались как к «дядям, тётями родителям». Книга напоминает об этом и создает эффект

именно детской заинтересованности. Сказка для взрослых,где взрослый без потерь может погрузиться в детство, ко-торое как раз вопреки традиционным взглядам с «высокойвзрослой колокольни», является периодом глубочайшегоосмысления себя, мира, других и т. д.

От строк этих веет свободой, трагедией, пафосом, фи-лософской глубиной и щедрым юмором, который оказы-вается настолько тонок, что вместо слова «юмор» хочетсянайти вообще какое-нибудь другое означающее.

Стихи, которыми полна книга, а также мифогенное пове-ствование, которое густо пропитано сновиденческим духом,сновиденческой логикой, заставляют начисто забыть, чтоприключения главного героя Дунаева обусловлены особойситуацией, где его психическая активность резко меняеткоординаты своей деятельности. Речь идет об органическойтравме, контузии парторга Дунаева. Отступая от нашествиянемецких танков в начале войны, Дунаев оказывается в эпи-центре взрыва и, по мнению очевидца этого события, другаДунаева, парторга разрывает на части. Однако смена жанра

#7 2

011

Знак

и

Книжная полка / Мифогенная любовь каст / 90

Мифогенная любовь каст.Произведение Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева1

1 В материале использованы иллюстрации из книги.

повествования начинается уже с того, что Дунаев на самомделе не погиб, а оказался благополучно контужен. Настолькоблагополучно, что травма эта оказалась стартером, пусковыммеханизмом для разрастания летаргического, первоклассногоинтеллектуально-мифогенного бреда, который сопровож-дается не менее интересными приключениями в опытемощнейших галлюцинаций.

На протяжении всех лет Великой Отечественной войны,парторг Дунаев находится в состоянии острого галлюциноза.Приходит он к этому не сразу. После контузии, отправившисьвглубь леса, Дунаев в течение нескольких дней утоляетголод грибами, знакомясь с обитателями дремучего леса:лисонькой, зайцем, медведем. Он проходит своего родапосвящение в волшебники, и в процедуре этой тело егоподвергается метаморфозам. После этого Дунаев перестаетбыть человеком. Его Дух, его Сущность принадлежит теперьдругой касте. Касте магов и волшебников.

Главный герой затем набредает на Избушку, которая за-таилась в лесной глуши, чтобы стать последним оплотомсопротивления фашистам. Там Дунаев знакомится с По-

ручиком или как он ещё по-другому его называетХоленым. Старый дед становится наставником

Дунаева в делах магии применительно к вра-гам, которые тоже не принадлежат касте

людей. Это некие сущности, действиякоторых напрямую связаны с войной

и событиями этой войны. Дунаевведет воспитательно-переключа-

тельную работу со своими вра-гами. В его новом мире эти врагинамного опаснее Гитлера, танкови всей боевой мощи армии за-хватчиков. Эти сущности, какмне кажется, являются персони-фицированными условиями, впи-

санными в симптоматику навязчивыхдействий и состояний. При этом они

оказываются включёнными в бред, экранирующий реальноетравмы.

Я не стал бы об этом говорить вовсе, если бы не сам эф-фект, который я ощутил в процессе чтения книги. Эффектэтот завязан на разрыве, фундаментальность которогобыла ясно осмыслена Жижеком в книге «Параллаксноевидение: устройство разрыва». Помимо приятного погру-жения в нарратив повествования, случился четкий опыт,который хочется попробовать прояснить в письме, темболее что опыт этот так созвучен с позициями, которыепсихоанализ, как бы ни было это невозможно, удерживает,только поэтому оставаясь психоанализом. И только в ли-тературном произведении у нас остается шанс без теоре-тического опосредования встретится с идеями, которыеоказались уже практически и теоретически осмыслены.Встречи эти волнительны.

Но прежде чем описать эту встречу, следует постаратьсяпрояснить проблематику одного вопроса, который в упо-мянутой выше книге Жижек ставит ребром, говоря о том,что такой вопрос вообще не должен стоять. Вопрос звучиттак: как связаны мозг и психика?

#7 2

011

Знак

и

Книжная полка / Мифогенная любовь каст / 91

МОЗг И ПСИхИКАВ книге «Параллаксное видение: устройство разрыва»

Славой Жижек заимствует понятие из оптической физики«параллакс» для того чтобы показать самую фундамен-тальную суть различий подхода к исследованию психикисубъекта.

Один из подходов можно озвучить как психофизиоло-гический, а другой — психоаналитический. Разница ока-зывается принципиальной по причине отличия тех позиций,из которых исходит взгляд исследователя. Одна позиция —мозг. Другая позиция уже оказывается настолько другой,что одним словом её не обозначить. Эта позиция уже де-центрирована! Недостаточно сказать, что психоаналитикнастаивает на том, что его практика и теоретическое осмыс-ление субъекта исходят исключительно из внимания к про-явлениям работы психического аппарата. В этой мысли мывсе-таки можем допустить существующие поползновенияв традиционную область и воображаемую практику свя-зывания мозга и психики, через миф о возможных отно-шениях перевода в этих областях относительно осмысленияустройства человеческого субъекта. Психоаналитика ин-тересуют принципиально другие вещи. Слово, язык, речь,вопрос «кто говорит?». Ведь очевидная проблема, котораясловно камертон настраивает психоаналитика на нужныйлад, заключается в том, что когда субъект говорит, никогданельзя до полного абсолюта быть уверенным, что говоритименно он, этот субъект. Есть места, дискурсивные позиции,прописанные Другим с большой буквы, из которых субъектвещает, но вещание это всегда уже не равно самому субъекту.Уже в этом сплетении находится масса нестыковок, из-закоторых можем мы говорить о проблемах психического.Но возможно ли через исследование мозга хоть что-то по-нять, хоть что-то решить? Ответ: нет. Нет, потому что мозгэто другая область исследования, другое место.

Этот разрыв между психикой и мозгом невозможно пре-одолеть, потому что преодолевать нечего. Нет никакого спора

и конфликта на тему того, что из этого является первичным,а что вторичным. Жижек предлагает замечательный психоаналитический ход, который состоит не в том, чтобынаводить мосты между мозгом и психикой — наоборот!Он предлагает осмысливать этот разрыв, давая понять,что любой мостик, переброшенный от одного края к другому,будет мостиком воображаемым.

Если Жижек показывает это через первоклассные рас-суждения, то Пепперштейн делает это через первоклассноелитературное произведение — совершенно другой ход!Мне, конечно, неизвестно насколько это было сознательновписано в его творчество, но не это здесь важно. Важенсам эффект который безошибочно считывается в этом ли-тературном произведении. Пепперштейн и Ануфриев пишуткнигу, в котором двойная правда о жизни главного героянесмотря на противоречие формальной логике остаетсяправдой, которой одинаково веришь, не испытывая сомненийи неудобств в том, что одна из правд может быть менееправдивой чем другая. При этом эти правды, если бытьчестным, несовместимы. Мастерство авторов заслуживаетоваций.

Я верю, что Дунаев был волшебником. Я верю, что Дунаевбыл контуженым, объевшимся грибов бедолагой, проспав-шим почти всю войну летаргическим сном.

#7 2

011

Знак

и

Книжная полка / Мифогенная любовь каст / 92

История психоанализа предстает историей сопротив-ления тем сферам знания, в основе которых лежит забвениесубъекта: позитивистской научности во времена Фрейда,эго-психологии во времена Лакана, аппарату государственнойпсихологии и насилию масс медиа сегодня, в начале XXIвека.

Те из наук, что имеют смелость причислять себя к есте-ственным, пытаются отбросить психоанализ как то, что несоответствует критериям верифицируемости, фальсифи-цируемости и экономической эффективности. Те же науки,что гордо называют себя гуманитарными, уничтожают егопутем поглощения и вписывания в свою историю как ту-пиковой ветви или пройденного этапа развития.

В своем устремлении хоронить мысль господский и уни-верситетский дискурсы совершают двойное движение:стирая мысль, они обнажают свои истоки в виде сциентизмаи квазирелигиозности. В борьбе против свободы господ-ствующая идеология обнаруживает свои же слепые пятнаи уязвимые места и тем самым выковывает оружие, котороеможно использовать для борьбы с ней самой.

Помня об уроках Фрейда и Лакана, мы уверены в несво-димости психоанализа к властным идеологемам, на его ре-волюционном характере и на его жизненной и спасительнойнеобходимости в существующем обществе тотального конт-роля.

Сегодня, когда мы являемся свидетелями замены субъектакультуры, языка, истории когнитивно-поведенческим

индивидом, когда следы субъекта стремительно исчезают,когда такие понятия, как душа и психика пропадают в струк-турах мозга, нервных тканей и генетических кодах, мы на-стаиваем на том, что:

1. Психоаналитическая мысль может быть основана ис-ключительно на представлении о сингулярности субъекта.Психоаналитический расщепленный субъект должен выстоятьв борьбе с все заполняющим и повсеместно раздувающимсявоображаемым гармоничным индивидом, являющим собойничто иное как технонаучный галлюциноз.

2. Субъект желания должен быть взят под защиту, он недолжен окончательно превратиться в фетишизированныйобъект потребления. Желание субъекта и жизнь его духадолжны быть сохранены в заповеднике, недосягаемом в делеабсурдного накопления капитала.

3. Возврат к текстам Фрейда предстает жизненной не-обходимостью сегодня, когда основы психоанализа погре-бены под толщей упрощающих вульгарных интерпретаций.Важно сохранить фрейдовскую традицию, не дать ее похо-ронить в многочисленных гибридных формах — нейропси-хоанализа, психоаналитических терапий и психологическихверсий «психоанализа». Эти мутанты от науки, выдаваясебя за результаты прогресса, на деле проявляют лишь ре-акционную форму мысли.

#7 2

011

Знак

и

Манифест / Манифест Школы Психоанализа Фрейда-Лакана / 93

МАНИФЕСТШколы Психоанализа Фрейда-Лакана

Манифест

4. В строгом следовании духу лакановской мысли пси-хоанализ есть этика, что особенно важно в ситуацииизбытка создаваемых комитетов по этике. Мы исходим изтого, что право принимать решение о судьбе субъекта яв-ляется правом самого субъекта, и никакие морально-по-веденческие комитеты не имеют права судить субъект.

5. Каждый конкретный субъект ответственен за про-исходящее вокруг. Ответственность за свою судьбу не пред-полагает снятия ответственности за судьбу другого. Следуяза мыслью, движущейся от Спинозы до Нанси: свободасубъекта — это не свобода от другого, но свобода, обретаемаяперед лицом другого.

6. Истина, может явиться исключительно на сторонесубъекта, но не в университетских аудиториях и медицинскихзаведениях. Истина, которая обнаруживается в психоана-литическом опыте, не есть истина верховного блага иливерховного закона, но частная истина субъекта.

7. Психоанализ — это практика. Говоря о практике, мыне исключаем теорию, поскольку нам понятен ложный ха-рактер этой оппозиции. Практика в психоанализе — этотеория, поскольку она подразумевает работу с означающим,а значит с абстракцией, и наоборот, теория — это практика,поскольку работа с означающим, а значит с абстракцией,оказывает на судьбу субъекта непосредственный эффект.

Психоанализ — не герменевтика или нарратология. Он на-целен на пределы символического. Переосмысляя кон-струкцию реальности, он устремлен к реальному.

8. Деление психоанализа на различные таксоны: теоре-тический и практический, клинический и прикладной,классический и современный — не имеет смысла. Подобныеклассификации, в конечном счете, подразумевают желаниеразделять и властвовать, а значит, носят исключительнореакционный политический характер.

9. Психоанализ не ограничивается стенами кабинетаи клиники так же, как и вопросы социального, политическогои культурного характера не отделены от каждого субъекта.Мы считаем, что оппозиция частного и общего являетсяидеологической мистификацией. В каждом конкретномсимптоме, в каждом конкретном означающем, произне-сенном в кабинете, являет себя вся сложность социальныхи политических отношений, и наоборот, каждый социальныйвзрыв, каждое произведение искусства являют в себе всюсложность устройства субъекта.

Мы отчетливо понимаем, что в тяжбе о субъекте сегодняставка слишком высока, а значит, любая нейтральностьв этом вопросе для нас недопустима.

Максим Алюков, Виктор Мазин, Наталья Шапкина, Айтен Юран

«Тан Жен», пятница 13 октября 2011 года#7 2

011

Знак

и

Манифест / Манифест Школы Психоанализа Фрейда-Лакана / 94